Развороченная могила [The Running Grave]

— Да, я все это помню, — с гордостью сказала Шейла. — Раст Андерсен. Американец был. Жил в палатке в поле. Гарольд Коутс. Я все это помню. Иногда не могу вспомнить вчерашний день, но все это помню. Коутс был неприятным человеком. Очень неприятный человек.

— Почему вы так говорите?

— Дети, — сказал Шейла. — Разве ты не знаешь обо всем этом?

— Вы говорите о том, как были арестованы братья Кроутер?

— Да. Мерзкие люди. Ужасные люди. Они и их друзья.

Мурлыканье кота наполняло комнату, когда он лежала на спине, а Робин гладила его левой рукой.

— Мы с Брайаном никогда не знали, что они замышляют, — сказала Шейла. — Мы никогда не знали, что происходит. Мы были заняты выращиванием и продажей овощей. У Брайана были свиньи.

— Неужели?

— Он любил своих свиней и кур. Дети бегали по повсюду… У меня не было своих. Выкидыши. Всего у меня их было девять.

— О, мне очень жаль, — сказала Робин.

— У нас никогда не было своих детей, — повторила Шейла. — Мы хотели детей, но не могли. На ферме было много детей, и я помню твоего друга. Большой парень. Больше, чем некоторые старшие мальчики.

— Простите? — сказала Робин растерянно.

— Твой партнер. Кондоман Страйк или что-то в этом роде, не так ли?

— Именно так, — сказала Робин, с любопытством глядя на нее и размышляя, действительно ли пожилая леди, которая могла много повторяться, но казалась в основном бодрой, впала в маразм.

— Когда я сказала соседке, что ты придешь ко мне, она зачитала мне статью о тебе и о нем. Он был там со своей сестрой и мамой. Я помню, потому что моему Брайану нравилась Леда Страйк, и я это заметила, и мы с ней из-за этого поссорились. Ревность. Я все время видела, как он за ней наблюдает. Ревновала, — повторила Шейла. — Но я не думаю, что Леда посмотрела бы на моего Брайана. Он не был рок-звездой, Брайан.

Шейла снова издала надтреснутый смешок. Изо всех сил стараясь скрыть свое потрясение, Робин сказала:

— У вас очень хорошая память, Шейла.

— О, я помню все, что происходило на ферме. Иногда не помню вчерашний день, но все это помню. Я помогала рожать маленькой Энн. Там был Гарольд Коутс. Он был врачом. Я помогала. Ей было очень тяжело. Ну… ей было всего четырнадцать лет.

— Правда?

— Да… свободная любовь, понимаете. Это было не так, как сейчас. Все было по-другому.

— А ребенок…?

— Все было в порядке. Мазу, как назвала ее Энн, но вскоре после этого Энн ушла. Оставила ее в коммуне. Не нравилось быть матерью. Слишком молодая.

— Так кто же присматривал за Мазу? — спросила Робин, — Ее отец?

— Не знаю, кто был ее отцом. Я никогда не знала, с кем ходит Энн. Люди спали с кем попало. Но только не мы с Брайаном. Мы пытались завести своих детей. Были заняты на ферме. Мы не знали всего, что происходило, — снова заговорила Шейла. — Полиция пришла на ферму без предупреждения. Кто-то вызвал их. Нас всех допрашивали. Мой Брайан просидел в участке несколько часов. Они обыскали все комнаты. Перерыли все наши личные вещи. После этого мы с Брайаном уехали.

— А вы?

— Да. Это было ужасно, — сказала Шейла, и еще раз подчеркнула: — Мы не знали. Мы никогда не знали. Они же не во дворе этим занимались. Мы были заняты хозяйством.

— Куда вы направились, когда ушли?

— Сюда, — сказала Шейла, указывая на дом своей испещренной пятнами рукой. — Здесь жили мои мама и папа. О, они злились из-за всего, что писали в газетах. А Брайан не мог найти работу. А я нашла. Офисным служащим. Мне это не нравилось. Брайан скучал по ферме.

— Как долго вы отсутствовали, Шейла, вы можете вспомнить?

Два года… три года… Потом Мазу написала нам. Она сказала, что все наладилось и у них новая хорошая община. Брайан хорошо справлялся с фермерством, вот почему она хотела его видеть… и мы вернулись.

— Можете ли вы вспомнить, кто там был, когда вы вернулись?

— А ты не хочешь торт?

— Спасибо, я бы не отказалась, — солгала Робин, протягивая руку за ломтиком Бейквелла. — Могу я..?

— Нет, я принесла его для тебя, — сказала Шейла. — О чем ты меня только что спросила?

— О том, кто был на ферме Чепмена, когда вы вернулись туда жить.

— Я не знаю всех имен. Было несколько новых семей. Коутс все еще был там. О чем ты меня спрашивала?

— Только о людях, — сказала Робин, — которые были там, когда вы вернулись.

— О… Раст Андерсен все еще был в своей хижине. И мальчик Грейвс — худой аристократик. Он был новенький. Он ходил к Расту и курил полночи. Травку. Ты знаешь, что такая травка? — снова спросила она.

— Да, знаю, — сказала Робин, улыбаясь.

— Некоторым людям это не идет на пользу, — мудро сказала Шейла. — Мальчик Грейвс не выдержал. Он стал странным. Некоторым людям не стоит это курить.

— Был ли Джонатан Уэйс на ферме, когда вы возвращались? — спросила Робин.

— Да, точно, с его маленькой дочкой Эбигейл. И у Мазу был ребенок: Дайю.

— Что вы думаете о Джонатане Уэйсе? — спросила Робин.

— Очаровательный. Так я и думала. Он принял нас всех. Очаровательный, — повторила она.

— Что заставило его приехать и жить на ферме, вы знаете?

— Нет, я не знаю, почему он пришел. Мне было жаль Эбигейл. Ее мама умерла, потом отец привез ее на ферму, а в следующую минуту у нее появилась сестра…