Реализация

— Читал?! — Эльф даже прихватил подчинённого за шиворот. По багровой физиономии Баськи и без слов было ясно, что де Сада гномыш всё-таки читал. Остроухий потряс планшеткой. — И Чуковский наверняка читал! Дочитался… «А слониха-щеголиха так отплясывает лихо, что румяная луна в небе задрожала и на бедного слона кубарем упала. Вот была потом забота — за луной нырять в болото и гвоздями к небесам приколачивать!» Виталий, неужели Вы и впрямь не видите, что тут на каждом слове по автору ментальная коррекция плачет! Я задам последний вопрос: почему луна — румяная!?

— Вероятно, луна была в перигелии, — мгновенно сориентировался Бормотун. — Никогда восхода багровой луны не видели?! — Голосом Витольда дорычал Талик пояснение.

— Угу. — Почти сдался конвоир. — Надеюсь, перигелий тоже приколотили. Вместе с луной. Сознайтесь, Виталий, Вы спорите из упрямства. Или Вы не в состоянии сами воспроизвести такой же набор худо-бедно рифмованных фраз!?

Талика терзали противоречивые чувства. Мочь-то он мог. Это не Пушкина досочинять. Лепи что хочешь. Но тогда придётся признать, что сходную чушь может кропать кто угодно, а не только великий детский писатель. Проигрывать эльфу в споре не хотелось. Но и заявлять, что «не в состоянии» — тоже.

Бутончик сокрушался по другому поводу:

— Надо было идти в детские писатели, Талик. Для детишек сейчас почти никто не пишет. Для совсем маленьких. Это какие же деньги можно зашибать после литра водки?

— Почему водки? — Мысленно скривился оборотень.

— На трезвую голову, — поддержал вампира Витольд, — такое не сочинишь.

— Запросто, — возразил Талик, — забота, работа, болото, бегемота… Тьфу, ерунда. Но зачем сочинять именно такое?! Бред-то и в самом деле редкий.

— А затем, — многозначительно заметил маг, — что если какой-нибудь эстет-редактор откажется печатать откровенную пургу, то ты его…

— Чуковским, Чуковским! — Рычал Витольд.

— По башке! — На свой лад закончил Витас мысль коварного.

Размышления Талика были прерваны протяжным стоном. Стонал Потапченко, сильно стукнутый «Тараканищем» в нежном возрасте. Маг-клопомор сидел и раскачивался из стороны в сторону. Стоны у него получались такие жалобные, что даже Силь бросила хоббитов и заглянула в окно.

— Что случилось?

— Всё в порядке, — заверил кавайную эльф. — Разобрались, кажется, благодаря Баське. Потапченко не опасен для жителей Мутного Места… если они не похожи на больших тараканов.

— А-а… — Силь сделала вид, что поняла, о чём речь.

— Итак, Виталий, — эльф с некоторым сомнением посмотрел на Талика, — как насчёт корректирующего произведения для жертвы писательского произвола? Сможете? Так сказать, в качестве начала сотрудничества.

Гелла тихо выползла из-за стола. Талик сделал вид, что занят размышлением и не замечает её дезертирства. Сочинять о тараканах не хотелось, но посмотреть живьём, как будет выглядеть сотрудничество, стоило. Да и Потапченко пребывал в крайне плачевном состоянии. Сидел и качался как китайский болванчик. И впрямь жалко его. Маг всё-таки. Причём — полезный. Может, его так развезло потому, что никто не прочитал строчки, где говорится о победе над тараканом?

— Допустим, — почти согласился на заказное творчество Талик.

— Сколько времени потребуется? Часа достаточно?

— Вполне. А потом всё-таки поедем, куда собирались. — Нелишне и намекнуть, что время-то идёт. Эльф согласно кивнул и продолжил набивать отчёт. — За поэзию оплата построчно, — предупредил Талик с подсказки Бутончика.

Остроухий отнёсся к вопросам гонорара равнодушно и просто кивнул ещё раз. Уточнять, сколько именно можно содрать с аборигенов за строку, писатель Золотов не стал. Местное население жадностью не страдало.

— Мне требуется кабинет и на чём писать, — Талик встал во весь свой демонический рост и потянулся, слегка расправив крылья, чтобы казаться ещё больше. — Гелла, подай мне чаю в комнату, — указал он куда-то в сторону второго этажа. — Заходить тихо, перед глазами не маячить, чашками не громыхать! — Демонесса благоразумно попятилась в сторону кухни. — Я бываю страшно зол, когда меня сбивают с мысли, — прорычал Талик с помощью Витольда, демонстрируя рогатой девушке, что жить с писателем-критиком себе дороже.

— Угу, — буркнула Гелла тоном, в котором явно читалось «прямо щаззз, не дождёшься».

Талик не сомневался: к тому времени как он досочинит о бегемотах-болотах-работах, рогокрашенной девицы в харчевне уже не будет. Оставалось решить маленькую проблемку — прижать к ногтю распоясавшихся сущностей:

— Ну, и кто предлагал «слать» открытым текстом, кто говорил, что от писателей одни проблемы?

Сущности покаянно молчали.

Нальдо отослал отчёт и пошёл во двор к Силь. Слушать стоны Потапченко было выше его сил. Великий интуит Баська — в величии напарника Наль уже не сомневался — поплёлся следом. Хорошо бы у Золотова получилось сочинить что-нибудь действенное. Взгляд задержался на хоббитах. Слабоумные существа научились играть в ладушки. Нет, не такое действенное, конечно.