Реальность сердца

— Одно другому не мешает. Вот, господин Гоэллон подтвердит. Я предпочел бы лечиться у его дяди, а не у вашего мэтра, не в обиду ему будь сказано. Облагодетельствованный мальчишка изумленно переводил взгляд с Реми на младшего Гоэллона, потом опомнился — вскочил и поклонился.

— Бла…

— Так, вы теперь мой вассал, надеюсь, верный. Так что слушайтесь меня. Сядьте назад и помолчите. Еще что-нибудь умное захотите сказать — прошу, а благодарности — потом, Андреас, потом…

— Герцог, вам нужно отдохнуть. Я приеду вечером, — поднялся Гоэллон.

— Не надо. Завтра я заеду за вами за час до открытия Ассамблеи.

— Куда вы заедете? Вы же сидеть не можете… — наследник Гоэллона в очередной раз продемонстрировал свое благоразумие.

— Я еще не умираю, — отрезал Реми. — Марш отсюда все.

— Я останусь, — заявил новоиспеченный владетель Ленье.

— Вот, уже спорит… — вздохнул герцог Алларэ. — И пяти минут не прошло… Я дурно влияю на людей! Рене поднялся, не понимая, прощен ли он или по-прежнему остался изгоем. Реми уже прикрыл глаза, и тревожить его было нельзя; да и пожалованный милостью герцога ученик лекаря за считанные минуты обрел тот же наивно-восторженный вид, что и все его ровесники при виде герцога Алларэ. Воробышек сверкал глазами и весьма явственно давал понять, что шуметь уходящей тройке не стоит. Ну очень даже не стоит.

— Я так понимаю, что под доверенным лицом герцог имел в виду господина коменданта Скоринга? — уже за дверями кабинета осведомился Гоэллон-младший.

— Вероятно, — кивнул Рене. Эллонец не стал ничего говорить, только медленно склонил голову и сжал губы. В этом простом движении было не меньше угрозы, чем в обещании Реми убить упомянутого господина дважды. Похоже, коменданту стоило нанять себе пару десятков лучших телохранителей.

— Я должен вас отблагодарить. Вы дважды…

— Если хотите меня отблагодарить, — неожиданно резко сказал юноша, вскидывая голову, — то извольте впредь обращаться с господином Кесслером, как того требует его положение.

— Алессандр, не надо!

— Надо, — Рене увидел свое отражение в переливчатой морской глади, и это ему очень не понравилось. Ничего хорошего там не наблюдалось. — Я, в отличие от тебя, не связан клятвой. Я сожалею, что мой капитан охраны вынудил тебя дать клятву, которой господин Рене пользуется подобным образом. Алларэ поежился. Вздумай кто-то другой заговорить с ним подобным тоном, от наглеца осталось бы мокрое место, но с этим юношей ему связываться не хотелось. И нельзя было, и — стыдно. Мальчишка с морскими глазами был прав. Рене использовал данную Кесслером клятву, чтобы вымещать на нем дурное настроение и вообще безнаказанно его шпынять, зная, что ответа не будет. Не тот поступок, которым может гордиться благородный человек.

— Господин Кесслер, я освобождаю вас от данной клятвы, — выговорил он. — И приношу свои извинения за все, что вам пришлось претерпеть.

— Я в долгу перед вами, господин Алларэ, и… вам не за что извиняться, — заявил Кесслер. Рене поглядел на двоих весьма схожих между собой молодых людей, таких совестливых и великодушных, — хоть накладывай на себя руки со стыда, что посмел стоять рядом с ними, — и подавил вздох. Совесть всея Собраны и лучший друг совести всея Собраны; отменная парочка, нечего сказать… Впрочем, уж лучше они, чем господин комендант Скоринг и ему подобные.

— И еще раз вам говорю — не убивал я вашего барона!

— Барон, позвольте уточнить, не наш. Однако ж, было темно, лил дождь. Вы уверены, что случайно, в суматохе…

— Господин Готье! Я, как ни печально, в этой суматохе вообще не нанес ни одного удара. К тому же Брулена с кем-то спутать трудно, поверьте. Эмиль спрыгнул с подоконника и пересел на стул. Владетель Готье в очередной раз уставился на него, словно надеялся увидеть нечто новое. Алларец тоже посмотрел на него, но нового ничего не увидел. Отставной эллонский военный, очень серьезный и с утомительной привычкой вдаваться в самые мельчайшие подробности, и переспрашивать по три десятка раз. Невысокий, очень плотно сбитый, но не полный, с темными, чуть вьющимися волосами, окружавшими широкоскулое невыразительное лицо.

— Его там не было, — добавила Керо. — Я многое не разглядела, но уверена, что не было.

— И все-таки, давайте еще раз попробуем восстановить все события… — При всей своей кажущейся тяжеловесности двигался Шарль Готье легче кошки.

Эмиль вздохнул, оттолкнулся от ножки стола и принялся раскачиваться на стуле. Восстанавливать — так восстанавливать; дело заведомо бесполезное, но ежели владетелю Готье не надоело переливать из пустого в порожнее — то пусть себе. Все равно делать нечего. Все равно в памяти осталось не так много… но Элибо там не было, а саблю не пришлось чистить от крови; этого довольно.

— Теперь перейдем к похищению принца…

— Ну, давайте перейдем. В который уже раз? В шестой? — не выдержал Эмиль.

— В пятый, — поправил Готье.

— Это не было похищением. Точнее, похищение не состоялось.

— Но принц пропал, — полковник в отставке на недостаток педантичности не жаловался.