Реальность сердца

Ассамблея открылась ровно в полдень. Принц Араон неспешно вошел и прошествовал через залу к трону, установленному на возвышении. Четверо гвардейцев в парадных мундирах, все из новых, сопровождали его вплоть до самых ступеней, обитых белым шелком, а после этого неподвижно замерли у первой, возле резной деревянной решетки. На второй, самой широкой ступени, были установлены четыре кресла. Трон — за ними. Принц сидел в самом центре, а его советники должны были разместиться чуть ниже. Будущему королю это не слишком нравилось: он предпочел бы, чтобы господин Скоринг стоял у трона и подсказывал, — но сейчас, в спешке, менять протокол было нельзя. Троих господ, что сидели в креслах рядом с комендантом, он едва знал в лицо. Два скорийца, один бруленец. Ну что ж, если господин Скоринг… герцог Скоринг, напоминанием о чем служили траурное темно-синее платье с неброской темно-красной отделкой и цепь с гербовым знаком… если он считает их достойными доверия — пусть. У трона Араон чуть задержался, обводя взглядом Зал Ассамблеи, ряды благородных господ, опустившихся на одно колено, и простолюдинов, вставших на оба. Владетели — все в родовых цветах, сразу понятно, кто где. Представители цехов — по большей части в черном, белом и золотом: знак королевской милости. Среди них торчали церковники, по обычаю не опускавшиеся на колени, но почтительно склонившие головы. Цветов было куда меньше, чем два года назад, да и людей — вчетверо, если не впятеро от обычного числа. Белое с золотом — Сеория, красное с синим — Скора, коричневое с белым — Кертора, лиловое с белым — Брулен. Ни цветов северян, ни, что куда приятнее, серого с серебром или зеленого с золотом. Надо понимать, Эллона и Алларэ отказались от своего законного права участия в Ассамблее и тем самым открыто объявили о мятеже… Вспомнив, что от него требуется, Араон коротко кивнул. Зал зашуршал, поднимаясь и усаживаясь. В рядах кресел остались бордовые пятна: места тех, кто не явился по тем или иным причинам. Ряды севера, Агайрэ, Меры, Эллоны, Алларэ…

Принц уселся на отцовский трон, примеряясь к нему, и подавил удовлетворенную улыбку. Вот место, что принадлежит ему по праву, а вот — верные подданные, готовые служить ему. Нужно было заговорить: объявить председательствующего, герцога Скоринга, разумеется, но Араон тянул время, наслаждаясь зрелищем.

В этот момент огромные, в два человеческих роста, дубовые двери распахнулись, и прямо напротив себя, хоть и довольно далеко — от трона до входа в Зал Ассамблеи была добрая сотня шагов, — принц увидел престранную процессию. Четыре человека стояли рядом; ни одного из них Араон не узнал. Стража, охранявшая вход изнутри, метнулась к ним и тут же почтительно отступила с поклонами. Первый, — тот, что стоял в центре, — более всего походил на беглого гребца с галер. Изможденный вид и накоротко, почти налысо, состриженные волосы не могли принадлежать благородному человеку. Беглого разбойника поддерживал под локоть высокий брюнет в таком же зелено-золотом платье. Рядом — юноша в серо-серебристом и какой-то другой эллонец, вдвое старше.

Следом за ними в зал чинно вошли и расселись по своим местам владетели Эллоны и Алларэ. Араон подумал, что, пожалуй, стало слишком людно, но поделать он ничего не мог. Эти изменники не были вовремя арестованы и теперь занимали свои якобы законные места; опоздание же — дерзость и вызов, но не преступление. Оказалось, что явившиеся заполнили почти всю левую половину Зала Ассамблеи. Приятные взгляду пустые кресла теперь были заняты. Пока Ассамблея, тихо перешептываясь, внимала дерзкому явлению, высокий «разбойник» оттолкнул стоявшего рядом с ним брюнета и прошествовал вперед, на место, отведенное для выступающих. Находилось оно между первым рядом и решетчатым ограждением. Тонкое резное дерево показалось принцу слишком хрупкой преградой.

— Господа, позвольте вас приветствовать! — Грубый хриплый голос тоже мог принадлежать каторжнику; руки чужак в цветах Алларэ держал за спиной, и перчатки на них, наверное, были отобраны у какого-нибудь силача-жоглара. Принц смотрел в эту спину, ладно обтянутую зеленым кафтаном, и не понимал, что происходит, почему безмолвствует Скоринг и все остальные. Почему? Измена?..

— Вы кто такой? — крикнули с первого ряда.

— Что, маршал Агро, не узнали меня? Так отметили триумф, что лишились памяти? Примите мои поздравления и с победой, и с назначением!