Ребята Джо

Мэри так много видела на своем веку, что отличалась необычной для англичанки оживленностью, а ее разнообразные таланты делали ее очень приятной в обществе. В ней было много здравого смысла, пережитая опасность придавала по временам ее лицу кроткое и серьезное выражение, которое только оттеняло ее природную веселость. Миссис Джо была вполне удовлетворена выбором Эмиля, так как была уверена, что с таким рулевым он уцелеет в любую бурю. Она несколько опасалась, что Франц превратится в практичного бюргера, но вскоре убедилась, что любовь к музыке и спокойная Людмила вносят много поэзии в его жизнь. Поэтому она совершенно успокоилась относительно этих мальчиков и с истинно материнской гордостью наслаждалась их визитом. В сентябре предстояла разлука с ними, но горечь ее сильно смягчалась сознанием той светлой будущности, которая перед ними открывалась.

Помолвка Деми была известна только в тесном семейном кругу, так как и жених, и невеста были слишком молоды и им предоставлялось право только любить друг друга и ждать. Они были так счастливы, что время словно остановилось для них, но после блаженной недели, проведенной вместе, Алиса отправилась домой к своим обязанностям, полная светлых надежд на будущее, а Джон с новым рвением вернулся к своему делу.

Дейзи радовалась за них и всегда с интересом выслушивала планы брата на будущее. Надежда, ожившая в ее душе, снова превратила ее в прежнюю веселую Дейзи, у которой для каждого находилась улыбка и доброе слово. Дом опять огласился ее пением, и миссис Мегги была счастлива счастьем дочери.

В душе она таила еще кое-какие сомнения, но благоразумно оставляла их при себе, намереваясь подвергнуть Ната после его возвращения строгому испытанию и зорко следя за письмами, получаемыми из Лондона. Кое-что, по-видимому, передалось ему за море, и настроение Дейзи получило отражение в бодрых и веселых письмах Ната.

Побывав в роли Вертера и Фауста, обо всех впечатлениях которого он писал своей Маргарите, он теперь чувствовал себя Вильгельмом Мейстером[28]

, отданным в учение великому преподавателю — жизни. Так как Дейзи знала о его маленьких грехах и искреннем раскаянии, она только смеялась над той смесью любви и философии, которую он присылал ей, зная, что молодой человек не мог жить в Германии, не заразившись немецким духом.

— Сердце его в порядке, а голова скоро освежится, когда он выберется из той атмосферы табака, пива и метафизики, где он жил все это время. Англия пробудит в нем здравый смысл, а свежий соленый воздух рассеет всю эту ерунду, — сказала миссис Джо, очень довольная хорошим будущим, открывавшимся ее скрипачу, возвращение которого откладывалось до весны.

Джози провела целый месяц с миссис Камерон на морском берегу и вложила в свои уроки столько таланта, усердия и терпения, что между девочкой и артисткой завязалась прочная дружба, которую обе сохранили на всю жизнь. Предчувствие Джози не обмануло ее, и прирожденный драматический талант Марчей сделал из нее знаменитую актрису, пользовавшуюся всеобщей любовью и уважением.

Том и Дора мирно готовились к свадьбе. Бэнгз-старший так опасался, что его сын снова изменит свое решение и возьмется за какую-нибудь третью профессию, что охотно согласился на его ранний брак, надеясь таким образом сдержать порывы непоседливого Тома. Сам Том не имел больше основания жаловаться на холодность, ибо Дора обожала его всей душой и так искусно умела с ним ладить, что он больше никогда не попадал в неловкое положение. У него оказался положительный талант к коммерческому делу, и можно было надеяться, что он многого достигнет на этом поприще.

— Мы обвенчаемся в августе и покуда поселимся с отцом. Он становится стар, и мы с женой должны ухаживать за ним. Со временем у нас, конечно, будет самостоятельное дело.

Такими речами Том любил угощать своих слушателей. Слушая его, никто не мог удержаться от улыбки, так как всякому, кто знал Тома Бэнгза, было трудно представить его стоявшим во главе ответственного предприятия.

Так обстояли дела, и миссис Джо начинала уже думать, что ее испытаниям на время пришел конец. От Дэна через посредство Мэри Мейсон время от времени приходили открытые письма. Отвечать ему приходилось через ту же передаточную инстанцию. Таким образом, он мог удовлетворять своему желанию иметь общение с домом и подавать вести о себе. Последнее письмо, полученное в сентябре, было просто помечено: «Монтана», и содержало следующие строки:

Я опять здесь. Хочу попробовать работу в россыпях, но долго не останусь. Мне повезло. От сельского хозяйства отказался. Вскоре сообщу свои планы. Здоров, занят и очень счастлив.

А К.