Редкий гость

Иван полностью открыл люк. Из темного зева вырвался рой снежинок, заплясавших в рукаве.

– Что это? – спросил Прошин.

– Воздух, – ответила Наденька. – Остатки, как ты и говорил.

– Хорошо. Пошли.

– А мул?

– Ноги подожмет и пролезет. Ты осмотрись пока, я займусь.

Наденька подсветила фонарем открывшееся пространство. Шлюз-кессон. Шкафчики с инструментом, аптечка, два скафандра в скаф-захватах.

– Чисто, – сказала девушка. – Ты готов?

– Да, почти. Вот, давай мула первым…

– Да зачем?.. Тут никого, – с этими словами Наденька вплыла в помещение, осветив шлюз нашлемным фонарем.

Прошин вплыл вслед за девушкой, буксируя мула.

– Центр, мы внутри, – Иван проговорил это, зачем-то подняв голову наверх, к рукаву, связавшему Платформу с «Аэлитой».

– Вижу, – отозвался Петровчин. – Доложите обстановку.

– Шлюз-кессон, заблокирован штатно, атмосфера отсутствует. Судя по всему, за пределами шлюза атмосферы также нет. AR-метки рабочие. Закрывать, блокировать шлюз, считаю, нет необходимости, так как может потребоваться срочная эвакуация пострадавших.

– Принято. Осмотритесь. Найдите источник сигнала, доложите мне и выдвигайтесь на место.

– Понял вас.

Прошин развернул во всю стену схему Платформы, и они блок за блоком просматривали части сооружения, выискивая красный огонек сигнала бедствия или хотя бы зеленые маркеры людей. Сигнала не было.

Жилой отсек, рубка управления. Ничего. Наденька попросила включить обзор, и работающие камеры показали серую пустоту внутри рубки и серую бездну снаружи; от этого царства серости им обоим стало жутко, и камеры больше не включали. Жилой отсек: блок А. Ничего. Жилой отсек: блоки Б и В. Ничего. Жилой отсек: рекреация. Пусто. Завод газовых смесей. Ничего. Гидропонные станции. Пусто. Реактор…

– Да тут быть никого не может, – сказал Прошин, но все-таки просмотрел горячую зону.

– Придется внутрь лезть, – Надежда сказала это уже не так уверенно, как на «Аэлите».

– Пройдите в рубку управления и активируйте аварийную систему, – скомандовал Петровчин. – Ждите тридцать минут, если никого не обнаружите, уходите на «Аэлиту». Мы считаем циклограмму возвращения.

– Принято, – отозвался Прошин, – идем в рубку управления, включаем аварийку, ждем и уходим. Открываю шлюз.

Просторный коридор, тусклый свет аварийного освещения. Додумались, слава тебе Господи, – так надоело по кротовьим норам «Циолковского» царапаться!.. Горят метки аптечек, разъемов энергопитания, причем каждую метку можно развернуть и узнать характеристики поста, проверить комплектацию аптечки, а то обычно сунешься под зеленый маркер, а там либо заплатки увели, либо комбинезона нет. Поручни под руками мягкие, удобные, как по земле идешь (это в невесомости-то), даже тележка не просто так оступается, перебирая, где ногу поставить – специальная дорожка для тележек с рельсами и магнитными подушками, топает ослик, тащит триста кило груза и хоть бы хны…

Я хочу такую тачку!

– Чего? – спросила Надежда.

Иван забылся, и сказал это вслух.

– Я хочу такую тачку – повторил он. – Классно сделано. Удобно работать.

– А, – Наденька его восторгов, похоже, не разделяла. – Как думаешь, где они?

– Не знаю. Да какая разница? Посмотрим в рубке, крикнем: «Ау!..» – да и ладно. Аккуратно, атриум.

Атриум ремонтного отделения. Сюда сходятся все коридоры, снизу ангары ремонтной техники: по этим направляющим поднимаются платформы с оборудованием, вход в жилой модуль выше. Четыре люка, два для людей, поменьше, два для машин, побольше. Шлюз-кессон, коридор безопасности, еще шлюз.

Выход в жилой модуль на «Циолковском» походил на станцию метро «Горьковская» в Санкт-Петербурге. «Летающая тарелка» встречала возвращающихся с вахты русским и китайским ресторанчиками, прямо в здании проходили направляющие монорельса, через окружавший «тарелку» парк вились гаревые дорожки, по которым так приятно возвращаться домой, раскланиваясь со знакомыми, и только замечая терминалы НИС-панелей да маркеры аптечек вспоминаешь, что ты не на Земле. Здесь же царила серость. Зеленым и желтым горели маркеры в положенных местах, стекло туннеля, без затей выходившего на внутреннюю поверхность жилого модуля, рассыпало синие зайчики в свете фонарей, но стоило только отвести луч или вовсе выключить фонарь, как все вокруг заполняли серые тени.

– Бр-р-р!.. – сказала Надежда. – Страшно…

Тени плясали среди коттеджей, зыркавших на маленький отряд бельмами пустых окон. Извивались вокруг гидропонных штанг, бессильно протянувших «ветви» в серую пустоту. Серым силуэтом хищной рыбины в вышине плыла их цель, рубка управления, казавшаяся рассадником серого ужаса…

Надежда прижалась к Ивану. Мул, болванчик электромеханический, и тот, будто что-то почувствовал, приплясывал возле них – хотя на самом деле это Прошин бессознательно нажимал кнопку «Тест» на пульте управления и «скотинка» раз за разом проверяла готовность к движению, заряд батарей и что там у него еще было проверять…

– Так, все, – Прошин похлопал девушку по плечу, – давай, поднимаемся в рубку, делаем дело и сматываем.

– Вот, давайте быстрее, – подал голос Петровчин.