Redrum 2016

— Почему бы вам не публиковаться для начала в ЖЖ? Отточите стиль, приобретёте постоянных читателей, как Слава Сэ или Марта Кетро. А потом можно и книжечку, по проверенному материалу. А? — Сергей Дмитриевич, редактор из «Эльмы», говорил подчёркнуто вежливо и всё время подливал мне чай.

— Вы правда не понимаете, что это не то? Вы предлагаете мне публиковаться наравне со школьниками? Собирать лайки? Вы серьёзно?

— А чем вам не угодили лайки? Это тоже способ народного признания.

Я еле сдержался, чтобы не высказать ему всё, что думаю о лайках и людях, которые их ставят.

— Написать в интернете — всё равно, что на заборе, только ещё проще: из дома выходить не надо. Никто из этих «авторов» никогда не добьётся ничего, кроме лайка. Я же хочу научить людей думать, сопереживать. Моя книга заслуживает большего, нежели страничка захудалого сайта! Это дело всей моей жизни.

— Я понимаю. И всё-таки я бы посоветовал вам не возлагать такие надежды на дебютный роман.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Целую неделю после показа передачи я провёл, раздавая интервью. Когда в пятницу сияющая Надя принесла номер «Известий» с моей фотографией на обложке, мы решили отметить это дело в ресторане.

— Почему ты до сих пор не издал свою книгу? — спросила она, цепляя на вилку салат.

— Мы с Майей хотели запустить цикл, — с некоторых пор я стал врать быстро и не задумываясь. — Её смерть стала большой неожиданностью и порушила все планы. Но ты права, книгу всё-таки надо выпустить. Завтра и займусь.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

В издательство я заявился с утра. Пришлось сделать глубокий вдох, прежде чем коснуться ручки… Ксения Леонидовна, главный редактор, поперхнулась чаем.

— Доброе утро, Ксюшенька! — нараспев поздоровался я и положил рукопись на стол.

— Здравствуйте. Вы принесли рецензию?

— Очень хотел бы. Но вы же знаете, Майя ушла от нас…

— Не без помощи какого-то…

— Да, конечно. Но ей очень понравился мой роман, она собиралась даже лично…

— Игорь Андреевич. Я всё понимаю, но и вы поймите меня. Наше издательство до сих пор сомневается в целесообразности издания вашей книги.

— Понимаю, но разве слово Майи Алексеевны…

— Майя Алексеевна не успела сказать своё слово. Игорь Андреевич, меня ждёт масса рукописей.

— За последнее время я добился серьёзной популярности! — заметил я, присаживаясь. — Вам не придётся меня раскручивать — моё лицо и так на обложках всех газет и даже на экранах телевизоров!

— Игорь Андреевич… — Ксения вздохнула и поправила очки. — Давайте поговорим откровенно. Ваш роман очень слаб, посредственнен и скушен. Читатель может отлично знать вас в лицо, даже купить книгу, но он быстро раскусит брак. И это будет досадное пятно на имидже издательства. Вы меня понимаете? Майя Гросс была одной из гениальных писательниц современности — такую трудоспособность редко встретишь. Её слово могло бы защитить вас, а следовательно, и нас, в глазах читателя. Но её больше нет, а другие, насколько я знаю, отказались с вами сотрудничать. Так?

— Да… — в ушах у меня звенело.

— Мой вам совет, Игорь Андреевич. Выложите рукопись в сеть — возможно, не всю, какую-то часть. Потренируйтесь, как говорится, на котиках. Проработайте текст ещё раз. А там посмотрим, — Ксения Леонидовна взяла в руки папку с очередной рукописью.

Очнулся я на лавочке у издательства. В руке стакан воды, кто-то обмахивает платочком.

— Вам плохо? Мужчина, вам плохо?

В паре метров моё лицо смотрело на меня с обложки еженедельного журнала. Женщина с платочком проследила за моим взглядом и радостно спросила:

— Ой, это вы, да? А я смотрю, лицо знакомое!

— Да… Да, было, — невпопад ответил я, удивляясь хриплости собственного голоса. — Но прошло.

Меня немного шатало, но силы возвращались с каждым шагом, и к остановке я подошёл уже твёрдой походкой. В голове не было ни единой мысли.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Ну, и чего ты хочешь добиться? — спросила Майя, делая глоток чая.

— Остаться в вечности. Как Шекспир, как Пушкин…

— Глупое желание. В вечности не остаются. Даже самые великие открытия затираются и исчезают, — она тряхнула копной медовых волос и ехидно рассмеялась.

У меня было чувство, что мы пьём этот чай бесконечно, а он всё не заканчивался и не заканчивался. Какое-то безумное чаепитие, точно как у Алисы.

— Я уверен, что мой труд поведёт за собой поколения.

— Посредственная моралистическая повесть с претензией на фантастику? Никогда! — Майя замотала головой. — Я написала тебе, что нужно исправить и как это сделать. А ты выкинул рецензию. Чего же ты хочешь теперь?

— Гошик умный! — отозвалась с другой стороны Надя. — У Гошика всё получится! — она улыбалась, держа в тонких пальцах белую фарфоровую чашку.

— Гошик — бездарь! — передразнила Майя и расхохоталась. Тонкий фарфор взорвался в её пальцах, осколки устремились в разные стороны. На светлой коже писательницы проступили тонкие алые линии. Надя охнула, а я не почувствовал боли.

Майя спустила с плеча бретельку и наклонилась, заглядывая мне в глаза: