Рейдер

– Ты меня провоцируешь, Слава, – мрачно констатировал Фрид. – Какие анекдоты по телефону?

– Ну и дурак! По телефону только и можно, иначе никто не узнает! Ха-ха-ха!

Чирков определенно был доволен собственной шуткой.

– Короче, слушай! Шеф проголодался, открывает холодильник, а там стоит холодец и весь трясется: блюм-блюм-блюм. Шеф посмотрел на него и говорит: «Не ссы! Я за кетчупом…»

Чирков снова рассмеялся, но тут же переспросил:

– Ну, как?

– Смешно. Даже очень, – не меняя интонации, ответил Фрид.

– Я очень смеялся, тем более знаю, что шеф не терпит кетчуп, но любит студень.

«Да и кто будет есть кетчуп сам по себе, без холодца?» – подумал Марк; выходило так, что холодцу все одно – конец.

– Но дело, Марик, вовсе не в кетчупе и не в холодце, – внезапно посерьезнел Чирков. – Нужно поболтать по поводу приобретения акций одной новой компании. Фактически я выполняю поручение, но ты, если правильно все поймешь, получишь подтверждение об этом и сам. Соображаешь, о чем я говорю?

– В основном соображаю, – уселся поудобнее в кресле Фрид, – но не пойму, о какой компании ты говоришь. За последние полгода наплодили ваши ребята из управделами их сотни, поди разбери, что и зачем.

– Нет, нет. Тут совсем другое. Речь идет о новом объединении на нефтяном рынке, который наконец-то становится более прозрачным и более государственным.

– А-а-а… так ты о «Нефтероссе» речь ведешь… – без энтузиазма сказал Марк.

Об истории объединения нескольких государственных, полугосударственных и негосударственных нефтяных активов в единое предприятие – подобно «Газпрому» – не говорили последние два месяца только ленивые. Наконец объединение было завершено, но западные СМИ, подкупленные известно кем, начали атаку на созданного гиганта и призывали не покупать на биржах акции этого нефтеналивного монстра.

Дабы перебить оплаченную пропаганду, Кремль запустил свою, демонстрируя, как замечательно растут в цене новые акции, как все бизнесмены – лидеры российского рынка – с удовольствием скупают эти ценные бумаги, а олигархи наперегонки доказывают свою лояльность власти и Кремлю.

Фрид смотрел на всю эту кампанию с глубоким сарказмом. Он абсолютно не хотел рисковать своими капиталами, пусть их и насчитывалось более десяти миллиардов.

– Ну… ты как? – напомнил о себе Чирков.

«Ну вот, и меня «посчитали»…» – вспомнил Марк Минаевич фразу из старого советского мультика.

Однако места и времени для маневра не оставалось, и он, в свойственной ему манере, сделал шаг навстречу:

– Ясное дело. Я давно искал повод, чтобы предложить свою поддержку и участие в этом важном государственном деле.

– Ага, рассказывай сказки! – рассмеялся Вячеслав, но тут же продолжил: – Ну, раз искал случай и возможность, то он тебе представился. Пользуйся и можешь меня не благодарить.

– Уговорил, не буду… – холодно отозвался Фрид, но Чирков уже продолжал:

– Значит, завтра к 13.00 будь в Кремле. Лучше приехать минут за тридцать, хотя я тебя знаю, ты и так притащишься за час и будешь меня допекать. Но, Марик, поверь, завтра будет не до тебя, и поэтому не раньше чем в 12.30 заходи ко мне, а потом к Самому. Все инструкции и расклады – завтра перед визитом. Пока еще всего не знаю, но завтра большой день.

– Для кого?

– Для страны, для общества, для истории, ну и для тебя, конечно, дружище! Давай до завтра!

Марк Минаевич опустил трубку-пистолет на рычаги. В этом разговоре с «Макаровым» у виска было что-то очень символичное.

* * *

Разумеется, Марк наблюдал за развитием ситуации вокруг «НЕФТЕРОССА» и уже раздумывал о том, предложат ли ему оказать поддержку и в очередной раз выказать лояльность не столько экономическому эксперименту возвращения нефтяных ресурсов в лоно матери-Родины, сколько правящей власти. За последний месяц такую лояльность всенародно проявили многие приближенные к Красной площади олигархи.

Первым акции на миллиардную сумму приобрел Алексей Верибоска, ему тут же ответил Владимир Батанин, отдав 1,2 миллиарда, а затем из Англии прибыл и сам ненецкий губернатор Ролан Арсентьевич, который дал 1,5 миллиарда. А конкурс на самого лояльного Кремлю олигарха все продолжался и продолжался. И, само собой, пришла очередь Фрида.

Марк вздохнул и вызвал зама по финансам. Выслушал отчет о текущих доходах и расходах. Попросил принести сводку по остаткам денежных средств в оффшорных компаниях. Собрав бумаги, выпроводил финансиста, разложил отчеты по столу и… снова взялся за отцовскую скрипку.

На этот раз свет в кабинете Марка Фрида не гас, а печальная музыка Шопена не стихала до поздней ночи.

Йон

Соломин позвонил Павлову, едва тот въехал в Москву.

– Привет, Артем. Есть новость: твой Спирский на Петровке.

Павлов улыбнулся:

– Я уже в курсе. Меня назначили его защищать. Если успею, то увижу Петра Петровича уже сегодня.

Соломин тихонько охнул.

– Ну, у тебя и профессия! Только вот что, Артем, сначала заскочи ко мне. Пропуск я заказал.

– А что случилось? – заинтересовался Павлов.

– Ты попал в десятку, – прямо ответил Соломин, – ну, и Пахомыч, царство ему небесное, конечно, тоже все правильно оценил.

– Документы НИИ! – выдохнул Павлов.