Рейс туда и обратно

— С той дороги женщин, солдат, детей. Убитые преследовали меня! Сбежал из Европы в Африку. Но мертвые нашли меня и там... И возникал один и тот же вопрос: зачем? Зачем мы пошли туда? Зачем убивали? Зачем сами гибли т а м?.. Прошлое и настоящее — все надоело. Проклятая жизнь, заботы, вечная гонка за деньгами, счета, долги, ссуды, кредиторы. И тут я познакомился с ней. Я полюбил ее, коллега, и понял, что впервые счастлив... Жаль, она оказалась ненормальной, болтала о какой-то Северной Короне, звала меня туда. А потом стала строить глазки моему молодому помощнику, забыла, дрянь, что я вытащил ее из кабака, одел, обул, сделал человеком!

— Он застрелил меня, — сказала Гемма. — Дурак ревнивый. И остался на судне, когда все покинули его. Заперся в каюте. Рыдал надо мной, как дитя. Ей-ей, я еле удерживалась, чтобы не рассмеяться! Вот и все.

— Между прочим, я звонил вашей жене, капитан, — сказал Русов.

— Плевать мне на нее. Дура набитая. Я уходил в море, а она встречалась с соседом, красномордым коротышкой Френком Джюно. Стерва. Думает, что теперь-то уж повеселятся, черта с два! Не знает еще, наверное, что и дом и участок — все заложено, перезаложено, а за «форд» еще платить и платить!

В дверь штурманской стукнули. «Иду!» — сказал Русов, подумав, что это Серегин его зовет, но дверь открылась, и в штурманскую вошел повар Ли и юнга Томми. Повар держал мальчишку за плечо, будто опасался, что тот сбежит, шумно дышал, все его широкое лицо было в капельках пота. Закрыв за собой дверь, повар толкнул мальчика в угол, туда, где только что сидел, а теперь исчез капитан «Принцессы Атлантики». Томми бухнулся на стул, а повар опустился на диван, и пружины под его грузным телом сокрушенно закряхтели. Повар отер лицо ладонями, вздохнул и сказал:

— Это я спас мальчишку. Да-да, не удивляйтесь, ведь верно, Томми? Он мне что сын родной.

— Тоже мне... папаша нашелся, — пробурчал Томми. — Чуть что: палкой по заднице.

— Действительно, зачем же вы его так колотили? — спросил Русов.

— Зачем? Ха-ха! Да потому, что весь мир так устроен. Есть те, кого бьют, и те, кто бьет, ведь так? В этом мире надо быть зубастым, яростным, жестоким, вот я и делаю Томми таким. И чем быстрее он сам научится колотить других, тем у него больше шансов выжить в этом проклятом мире, ведь так?

— Томми, не крути ручку. Это пеленгаторный приемник. Так, значит, это вы его спасли во время урагана?

— Так оно и было. Когда этот ваш парень, Юрик, чуть не увел от меня мальчишку, я задумался. И вдруг понял, что не могу жить без него. И я привел его к себе в каюту. Ведь так, Томми?

— Верно, толстяк, все верно, но лучше бы я спал в кладовке. Храпишь, как бегемот... Ха, папаша!..

— Ну вот, когда начался ураган, я вдруг почувствовал: быть беде! Дождь, ночь, ветер, все забились в свои норы, а я разбудил мальчишку, надели спасательные пояса и вышли на палубу, ведь так, Томми? И когда судно легло на борт, мы скатились в воду, поплыли от него прочь. А потом увидели спасательный плотик, всплывший, видно, с верхнего мостика, влезли в него.

Дверь снова открылась, и на пороге показался Джимми Макклинз. Он прислонился к переборке, скрестил на груди руки, поглядел на Русова, Гемму, кивнул Томми. Все молчали, видно, повар все сказал, что хотел сказать, Томми зевал, уставившись в иллюминатор, и Джимми сам заговорил:

— Решил, что и мне стоит заглянуть к вам. — Он пригладил рукой волосы, пожал плечами: — Хотя зачем я сюда притащился? А, вот что. Чиф, вы, конечно, размышляете, почему же я не спасся с «Эльдорадо», да? Ведь я крепкий парень. И живу вверху, толкни дверь — и на палубе, возле спасательных плотиков. Чиф, я бы спасся, но для чего? В ту ночь, вернувшись с вахты, чиф, я окончательно понял — жизнь загнала меня в угол. Я пил, как пил каждую ночь, и размышлял: чтобы расплатиться за все то, что купил в долг, мне надо не пять, а двадцать пять лет гнить в морях-океанах на либерийских развалюхах! И это жизнь?! Сопьюсь. И я решил — пускай же Элен получит пятьдесят тысяч страховки, пускай живет, а я... — Макклинз потупился, помолчал. Махнул рукой, резко повернулся и вышел.

— Да и нам пора, — сказал повар Ли. — Идем, Томми. Завтра мы летим в Галифакс. Старпом «Эльдорадо» Андре Сабатье и его жена Олинда сообщили мне, что мальчишку возьмут в мореходную школу, ведь так, Томми?

— И мне пора, — проводив взглядом повара и Томми, проговорила Гемма. — Пора! До встречи, да?

— Послушай-ка, поговори т а м о Юрике Роеве, а? — попросил Русов. — Скажи, что Юрик решился на сложнейший эксперимент, что он делает попытку внедриться в человечество надолго, чтобы как следует изучить нас.

— Хитрый этот Юрик! Именно такое задание он и получил: войти в среду людей на очень долгий срок. Тише... Кажется, тебя капитан зовет...

Русов открыл глаза, повертел головой, прислушался. Ну дела! Значит, как сел на диван, так и спекся? Он нашарил в кармане сигареты, щелкнул зажигалкой, затянулся дымом.

— Коля, зайди на минутку, — вновь послышался из приоткрытой двери каюты голос капитана. — Спокойно там все?