Реки Вавилона

— Это не совсем верно. Они могли бы весь день вести снайперский огонь и доставлять нам массу других неприятностей. Мне так же, как и тебе, сынок, не нравится это перемирие, но давай будем реалистами. — Он вернулся к схеме, нанося на нее возвышенности и впадины восточного склона. Автоматчик, расположившийся на позиции ночью или в других условиях ограниченной видимости, смог бы довольно эффективно вести огонь, пользуясь данными этой схемы и ведя огонь с помощью прицельных вех, установленных непосредственно перед огневой позицией. Добкин протянул схему Брину. — Держи.

— Мне она не нужна, генерал. У меня имеется оптический прицел.

— Батареи почти сели, да и оптика может повредиться.

— Не дай Бог, — заметил Хоснер. — Это ведь одновременно и наше лучшее оружие, и средство раннего обнаружения противника.

— Поэтому оно и находится в моих руках, — похвалился Брин и неохотно взял схему.

Ноеминь Хабер сидела, прислонившись спиной к земляной насыпи. Вокруг головы, на манер арабского головного убора, у нее было повязано полотенце.

— А ты не умрешь от скромности, — заметила она.

Брин проигнорировал ее слова.

Добкин посмотрел на Ноеминь. Полотенце скрывало ее длинные черные волосы и лоб. Лицо девушки показалось ему знакомым.

— Твоя фамилия Хабер, не так ли?

Она настороженно посмотрела на него.

— Да.

— Что ж, неудивительно, что ты попала в одну команду с этим головорезом.

— С кем?

— Не обращай внимания. — Добкин повернулся к Хоснеру. — Эта девушка участвовала в армейских соревнованиях по стрельбе.

Брин повернулся к ней, на его лице было написано искреннее удивление.

— Почему ты никогда не говорила об этом?

Ноеминь встала и обратилась к Добкину:

— Генерал… я… я просто вызвалась быть его помощницей… посыльной. Да, может быть, я пришла на эту позицию именно потому, что узнала о винтовке с оптическим прицелом. Но… стрелять по мишеням и по живым людям — это далеко не одно и то же, не так ли? Я не думаю…

Добкин с симпатией посмотрел на нее.

— Иаков…

Хоснер подошел к девушке и грубо схватил ее за руку.

— Послушай, ни один из моих людей не может сравниться с Брином в меткости стрельбы. А когда я спрашивал всех на этом холме, нет ли у кого снайперской подготовки, никто не вышел вперед. Ты скрыла от меня, что прошла специальную подготовку, и, видит Бог, ты ответишь за это! Отныне считай себя снайпером. И, когда сегодня ночью увидишь, как эти самцы-ашбалы взбираются на холм, подумай, что они сделают с тобой, если захватят его.

Девушка повернулась и побежала вниз по склону.

Брин выглядел смущенным.

— Я позабочусь о ней, шеф.

— Позаботься, — бросил Хоснер и зашагал в направлении «Конкорда». Добкин последовал за ним.

Все работы завершить утром не удалось, и теперь, в середине дня, в самое пекло, большинство людей сделали перерыв в работе, как это делалось в Израиле, да и на всем Ближнем Востоке. Они сидели под «Конкордом», большие дельтовидные крылья защищали их от лучей палящего солнца.

Команда, разбиравшая имущество внутри самолета, вытащила пищу, к которой вчера пассажиры едва притронулись, и с помощью горелки начала разогревать ее на алюминиевых листах. Всевозможные напитки сложили отдельно в яму, вырытую под самолетом. Там были и бутылки вина из багажа, и банки с соком, и коктейли с бортовой кухни. Пассажирам разрешено было брать дополнительный багаж, в результате чего каждый прихватил с собой массу пакетов с израильскими продуктами — как в качестве подарков, так и для себя. А от напряженной работы у всех разыгрался зверский аппетит.

Иаков Лейбер, назначенный Хоснером ответственным за запасы продовольствия, похоже, хорошо справлялся со своими обязанностями. Хоснер положил руку на плечо маленького стюарда.

— Какова обстановка, стюард?

Лейбер вымученно улыбнулся.

— Мы можем есть и пить, как короли… один день.

— А что мы будем делать, скажем, еще два дня?

— Страдать от голода и жажды… но не умрем.

— А три дня?

— Жажда совсем замучит.

Хоснер кивнул. Если продолжать заниматься физическим трудом на такой жаре, через три дня начнется обезвоживание организма. А может, и еще раньше. Тогда никто не сможет разумно рассуждать, все мысли будут только о воде. А это конец, даже если оборона еще будет держаться. Столько осад закончились подобным образом! Еда не проблема. Люди могут неделями почти ничего не есть.

— Я тщательно рассчитал количество воды в резервуаре, — подал голос Лейбер. — Получается по пол-литра в день на человека.

— Маловато.

— Да, сэр. — Стюард опустил взгляд на землю и отшвырнул ногой кусок глины. — Мы можем вырыть колодец.

Хоснер окликнул Добкина, стоявшего возле загона для скота.

— Нашел что-нибудь интересное, да?

— Похоже на то, — крикнул в ответ Добкин. — Разрушенная крепость, засыпанная пылью и обломками. — Он подошел ближе. — Ну, что тут?

— Я собираюсь вырыть колодец, — сообщил Хоснер.

Добкин покачал головой.

— Ты найдешь под землей много интересных предметов, но только не воду. Во всяком случае, пока не докопаешься до уровня Евфрата. — Он приблизился к Хоснеру и Лейберу. — А почему бы нам не послать людей за водой к реке?

Теперь Хоснер покачал головой.