Рекуперация

— Для начала, Николай Трофимович, давайте уберём из нашего разговора нотки угрозы. Вы сами сказали, что это особый случай, я не сомневаюсь, что обдумывали способы закрыть возникшую ситуацию. Самый простой — избавиться от нас и Соболева. И вы и мы знаем, как обставляются подобные действия. Как бы неприятно это слышать, разговаривая с позиции силы вы ничего не добьётесь, а устранив предателя Соболева и мутных гостей из будущего, только усугубите ситуацию. Прежде всего отбросите научные разработки назад, это не самое страшное. Что ещё хуже, всплывут документы о нынешней ситуации, где подробно будут описаны ваши действия и ряд событий, о которых многим в руководстве КГБ не поздоровится. Бумаги лягут на стол председателя, поверьте мне. Простите, что вынужден говорить о этом человеку в полковничих погонах.

10. Серебряков. Захват

Серебряков усмехнулся. Не просто воспринимать слова едва оперившихся юнцов и беседовать на равных. Но факты говорят за себя. В течении часа, до прихода Петрушевского, полковник присматривался к Чистякову и диву давался глубоким познаниям истории спецслужб и возможностям машины времени. Убелённый сединами ветеран войны, в последствии офицер, отдавший себя борьбе с врагами отечества, испытывал когнитивный диссонанс. Бессознательное желание согласовать систему своих знаний с такими фактами и избавиться от противоречий, подталкивало полковника к различным способам воздействия на собеседника. К приходу второго попаданца, Серебряков был почти убеждён в правдивости Чистякова и видел перспективы дальнейшего сотрудничества.

Скромный лаборант ОЛИБ, выложил полную и правдивую историю с гибелью, а затем воскрешением Соболева. Убедительно объяснил мотив покарать отступника по закону, а не ликвидацией в интересах Конторы. Причём второй способ воспринимался Николаем Трофимовичем, как правильный и оправданный в создавшихся обстоятельствах. Сейчас же, убеждаясь в возможностях Чистякова и его прототипа, сильно пожалел, что решил надавить на необычных гостей. Прав тёзка, конечно прав, Ведь какие возможности открываются. Дело за немногом — взять на месте преступления и разоблачить настоящего врага. А что с ним делать пусть решает суд, полный абсурд ликвидировать его вторично, но уже осознано и тайно.

— Вот что ребята! Я снимаю свой вопрос, не обессудьте, силён во мне волкодав. Столько врагов прошло, а тут вы ещё на голову свалились, да с такой информацией. Если обобщать и абстрагироваться от вашего участия в смерти офицера КГБ, то получается решили исправить фатальный исход во имя закона и справедливости. Дружеская рука помощи из будущего.

Все рассмеялись, напряжение спало. Гости смотрели уважительно. Полковник легко поднялся, принёс из кухни запотевшую бутылку водки, стаканы и, видимо, заранее приготовленную закуску.

— Давайте-ка, хлопцы, махнём "беленькой" в нарушение инструкций и покалякаем за дело.

Петрушевский незаметно, как ему казалось, переглянулся с Чистяковым. Соболев не подал вида, про себя махнув рукой на примитивную попытку напоить и разговорить необычных гостей. А вдруг и сработает проверенный временем приём "разговорчивого пьянчуги". Ветеран никак не мог предположить, что в эпоху перестройки на изумлённых обывателей обрушился шквал публикаций, а позже и фильмов о работе спецслужб и органов МВД. Молча выпили, закусили. Серебряков закурил первым, за ним потянулись к сигаретам гости. Полковник подробно разъяснил роль каждого в операции по пресечению диверсии. После вопросов и нескольких тостов, беседа потекла на отвлечённые темы. Дмитрий, многозначительно посмотрев на Серебрякова неожиданно спросил "будущего" начлаба:

— А вот скажи-ка Коля, можно ли изменить прошлое, например уничтожить Гитлера, перенеся нашего разведчика в 1938 год, незадолго до начала Второй мировой? Или нырнуть в предреволюционную Россию и скорректировать действия большевиков, дабы избежать гражданской войны?

Полковник заёрзал на стуле. "А ведь пацан может догадаться, что разговор пишется? И что? Наша организация для Петрушевского — вечный синоним тёмной и беспощадной силы борьбы с диссидентами и разведками вражеских государств. Оружие государственной машины подавления инакомыслия во все времена, когда все методы хороши. Может итак, но на данном этапе мы сотрудничаем с попаданцами в интересах будущего. Технари распечатают беседу, потом займусь анализом для доклада, Арефьев пачкаться не станет". Внимание переключилось на Чистякова, учёный напрягся и с раскованного, ироничного разговора перешёл на серьёзный тон, в нём заговорил учёный и практик: