Ренуар. Частная жизнь

Диабет повлиял на иммунную систему Алины, ее постоянно мучили респираторные заболевания. Например, в сентябре 1908 года Ренуар пишет из Парижа одному из друзей: «Моя жена в Эссуа с Клодом, она простужена. Я ее там оставил, не зная, оправится ли она в такую холодную погоду»[989]. Два года спустя Габриэль сделала приписку еще в одном письме Ренуара: «Мадам Ренуар поправляется после тяжелой простуды. Пока она еще нездорова»[990]. Впрочем, простуды были не худшими из проблем, – например, летом 1906 года Ренуар жалуется: «Оставил жену с тяжелым бронхитом и эмфиземой. Все это когда-нибудь плохо кончится, но иметь дело с больной женщиной – это выше человеческих сил»[991]

. В этих цитатах сквозит раздражение Ренуара и его недовольство тем, что Алина отказывается следить за своим здоровьем.

По мере того как Ренуар, в силу раздражения и недопонимания, все больше отдалялся от жены, Габриэль брала на себя все новые обязанности Алины. Изначально ее наняли ходить за Жаном, но теперь она по большей части занималась Ренуаром. Бесконечно преданная художнику, она была его служанкой, натурщицей, сиделкой и спутницей. Несмотря на родство с Алиной, формально Габриэль числилась прислугой. Все называли ее служанкой Ренуара[992]. В дневниковой записи, где упомянута Габриэль, Жюли Мане называет ее «нянькой» художника[993]. Габриэль и сама считала себя человеком невысокого ранга, а Ренуара уважительно именовала «хозяином»[994]

. Она постоянно сравнивала себя с людьми, стоявшими на общественной лестнице ниже Ренуара и его друзей. Например, в 1905 году она написала на обороте поздравительной записки от Ренуара к Малек по случаю ее свадьбы с Андре: «Осмеливаюсь послать наилучшие пожелания Вам и месье Андре. Привет от всех соседей и от прачек. Габриэль»[995].

Ренуар и сам называл ее «прислугой» – например, в письме к Бернхайму: «Р. S. Я буду один со своей прислугой. Р.»[996]. Габриэль часто страдала от непредсказуемости и нерешительности Ренуара. Так, в апреле 1904 года, во время пребывания в Кане, Ренуар пишет Малек: «Я сильно устал от юга Франции… Не могу точно назвать дату отъезда, и это так действует на нервы. Возможно, внезапно скажу Габриэль, что завтра мы уезжаем, и – фью»[997]

. Непосредственность его отношения к Габриэль говорит об отсутствии чванства: хотя он и достиг самых вершин славы, он все еще считал себя человеком, которому не зазорно дружить с представителями низших классов. Он подшучивает над собой в письме к Андре: «Я – поэт. Об этом мне говорят каждый день. Поэты – мечтают. Солнце, ароматы, далекий океан. А что я в этом понимаю? Подшучиваю над Габриэль»[998].

Ренуар за работой перед виллой «Пост», Кань. Ок. 1906. Фотограф неизвестен. Архив Дюран-Рюэля, Париж

Основной обязанностью Габриэль было позировать. Поскольку писал Ренуар ежедневно, позировала она часто. Художник Жак-Феликс Шнерб, посетивший Ренуара в феврале 1907 года, так описывает ее в дневнике: «Одна из его служанок – женщина с каштановыми волосами. Кажется, это та же натурщица, которая позировала для лежащей женщины с осеннего Салона». Он же пишет, что видел, как Габриэль «позирует сидя, с алжирской шалью на плечах, с полуоткрытой грудью. Мы поболтали, пока он писал, держа кисть в руке, изуродованной подагрой, и яростно скоблил холст, на котором явственно проступает образ»[999]. Хотя Габриэль и называли прислугой, она, безусловно, была членом семьи, как в буквальном смысле, в качестве Алининой родственницы, так и в переносном, в силу ее близости к Ренуару. Судя по всему, она была открытым, добросердечным человеком, сочувственно относившимся к страданиям художника и неизменно небезразличным, – она даже просила друзей Ренуара о помощи от его имени. В январе 1908 года она поясняет в короткой приписке на обороте письма от Ренуара к Ривьеру, что «у него в последние дни небольшая грыжа, и он тревожится, хотя врачу ее не показывал. Прошу Вас, напишите, успокойте его»[1000].

Ренуар в свою очередь заботился о Габриэль. Когда ей понадобилась медицинская помощь, он без возражений вернулся в холодный Париж, чтобы показать ее врачу. В самый разгар зимы, в середине февраля 1904 года, они выехали из Каня на ночном поезде. В парижской квартире их ждал Пьер. Остальных дома не было: Алина находилась в Эссуа, а Жан и Коко – в столичном пансионе. По приезде в Париж Ренуар поясняет в письме к Алине: «Завтра Габриэль пойдет с мадемуазель Корнийак к специалисту по поводу своих прыщей. Я предпочитаю отложить [возвращение на юг Франции], чтобы не пришлось ехать сюда снова, если она действительно больна. На юге будет совсем не весело [если она будет болеть]»[1001]. У Ренуара даже и мысли не возникло уволить Габриэль или отправить ее в Париж одну.