Ренуар. Частная жизнь

Помимо прочего, Габриэль была посвящена в самую сокровенную тайну Ренуара: она знала о существовании его незаконной дочери. Путешествуя на поезде по стране, Ренуар и Габриэль заезжали в гости к Жанне, ее друзьям и приемным родителям. Удивительно, что в тот период Ренуару вообще удавалось сохранять какие бы то ни было секреты, поскольку и его слава, и богатство стремительно росли. После двенадцати лет ругательных отзывов и еще двенадцати – колебаний критиков, начиная с 1888 года практически все отклики на творчество Ренуара стали однозначно хвалебными. Признание, которое его работы получили в Америке, стремительно распространилось по Франции, да и по всей Европе. Слава не повлияла на Ренуара. Он не чувствовал себя звездой и не любил, когда с ним обращались соответствующим образом. Беспрецедентный успех только обострил присущую ему тревожность. Тому было множество вероятных причин: плохое здоровье, долгие годы борьбы, представление о себе как о ремесленнике и страх того, что слава может помешать творческому процессу. Несмотря ни на что, он сохранил внешнюю скромность, что видно из письма Дюран-Рюэлю от февраля 1909 года: «Рад узнать, что коллекционеры теперь не так упрямы. Лучше поздно, чем никогда. Но это не помешает мне трудиться день ото дня, так, как будто ничего не произошло»[1002]

.

Притом что всеобщее внимание ему совсем не льстило, Ренуар не забывал узнавать, что́ говорят о его работах. Он был клиентом двух новостных агентств, которые в 1904 году предоставили 59 рецензий на его выставки, вышедших в Австрии, во Франции, в Германии, Испании, Швейцарии и США. С 1901 по 1910 год работы Ренуара были представлены на 29 выставках в странах Западной Европы, из которых 8 прошли во Франции (4 в галерее Бернхайма и 4 у Дюран-Рюэля), 8 – в Германии, 2 – в США, 4 – в Великобритании, 3 – в Бельгии, 1 – в Швейцарии, 3 – в Австро-Венгрии. Все выставки были коллективными, за исключением одной, у Дюран-Рюэля, в Париже в 1902 году[1003]

.

Ренуар, лидер импрессионистов и, соответственно, художник-революционер, всегда опасался, что газетная критика станет изображать его и политическим революционером; он очень боялся попасть в одну категорию с анархистом Писсарро. Наконец в октябре 1904 года, на открытии осеннего Салона (который пришел на смену весенним Салонам предыдущей эпохи), в «Либерте» было опубликовано интервью, полностью опровергавшее этот не соответствовавший действительности образ Ренуара. Его автор, журналист К.-Л. де Монсад, начинал так: «Я посетил художника Ренуара и должен сказать, что в первый момент был совершенно ошарашен. Я думал, что увижу пылкого, порывистого человека, меряющего шагами свою мастерскую, изрекающего приговоры, уничтожающего репутации, полного мстительности, а может, даже и ненависти – короче, неисправимого революционера». Однако Монсад обнаружил «милого пожилого господина с длинной седой бородой, худощавым лицом, очень тихого, очень спокойного, с негромким голосом и добродушными манерами, который приветствовал меня с любезностью и сердечностью». Ренуар со своей стороны как мог пытался развеять образ политического революционера: «Видите ли… мое существование совершенно противоположно тому, каким оно должно бы было быть, – и то, что меня изображают революционером, безусловно, страшно комично, потому что такого дряхлого и старомодного человека среди художников еще поискать»[1004]

. Действительно, к 1904 году Ренуар не только принял государственную награду – орден Почетного легиона, но и писать стал в куда более консервативной манере, чем в 1870-е; более того, его фотография вошла в серию портретов известных парижан, которая называлась «Наши современники у себя дома».

Ренуар принял участие в Салоне 1904 года, показав, среди прочих, и свои шедевры, такие как «Завтрак гребцов» и «На террасе»[1005]

. Отзывы были восторженные, но художник по-прежнему отказывался верить в то, что критики и зрители и в дальнейшем будут хвалить его творчество. Несмотря на свой успех, он продолжал относиться к Салону как к чему-то унизительному; Монсаду он в том же интервью сказал: «Да, я, безусловно, за Салоны, это прекрасный урок живописи. Думаешь, что создал шедевр, который затмит все остальные. В мастерской он выглядит невероятно эффектно, все его хвалят, приходят друзья и объявляют его творением века. Оказавшись на Салоне, среди других полотен, он выглядит совсем иначе и никого не затмевает. Так что это еще и урок скромности»[1006]. Пять лет спустя, продолжая получать восторженные отзывы, Ренуар ответил на вопрос, намерен ли он в этом году участвовать в Салоне: «Чего Вы хотите? Когда я выставляюсь, на меня орут»[1007]. После двадцати пяти лет насмешек художник так и не мог поверить, что зрители еще долго будут ценить его работы.