Ренуар. Частная жизнь

Чтобы было где разместить растущий штат прислуги, родных и друзей, в 1898 году Алина купила амбар рядом с их домом в Эссуа и соединила два этих здания[1063]. На эти работы ушло несколько лет. После их завершения получился дом, где на первом этаже находились гостиная, кухня и мастерская Ренуара, а на втором – четыре спальни, в том числе его и Алинина. На верхнем этаже было три комнаты, из них как минимум одна предназначалась для прислуги. В доме был водопровод и санузел с септиком. Кроме того, была и маленькая уборная во дворе. Впоследствии Ренуару построили двухэтажную мастерскую в саду, а ту, что была в доме, переоборудовали в столовую.

В 1907 году, когда эти переделки в Эссуа были завершены, Алина решила, что она хочет квартиру поизысканнее в Париже. Понимая, что муж, скорее всего, воспротивится, она решила не посвящать его в свои планы; вместо этого она привлекла к процессу друга и заказчика Ренуара Мориса Ганья. Ганья был зятем Поля Галлимара, состоятельным молодым человеком, поначалу работавшим в сталелитейной промышленности, но в 1902 году, после того как он заболел малярией, жена убедила его отойти от дел и заняться коллекционированием. В 1905 году Ганья напрямую приобрел у Ренуара 12 работ за 20 тысяч франков, а в итоге собрал около 160 его произведений[1064]. Поскольку многие бывшие патроны Ренуара недавно умерли – Маргарита Шарпантье в 1904-м, а Жорж Шарпантье и Поль Берар в 1905-м, – художник рад был появлению такого страстного поклонника. В 1906 году Ренуар написал портрет сына Ганья Филиппа в возрасте двух лет[1065]

. Зная, что у Ренуара тоже есть маленький сын, Ганья в том же году прислал Коко подарок на Рождество. Ренуар пишет в ответ: «Дорогой месье Ганья, вчера вечером Коко получил прекрасного игрушечного Буффало Билла – его привезли в самый подходящий момент, и он вызвал взрыв восторга. Поскольку жена в Париже, а сам я передвигаться не в состоянии, я мог подарить ему только игрушки из Каня… Благодарю Вас, что вспомнили о Коко и доставили ему такую радость»[1066]. В 1909 году Ганья заказал две большие картины к себе в столовую: «Танец с тамбурином» и «Танец с кастаньетами»

[1067].

Будучи в эти годы основным покупателем работ Ренуара, Ганья познакомился с его женой и детьми. Именно поэтому в 1907 году Алина сочла возможным связаться с ним напрямую и попросить, чтобы он помог ей подыскать в Париже новое жилье. Ганья сумел найти квартиру, которая пришлась Алине по вкусу, на бульваре Малерб в Семнадцатом округе, на северо-западе Парижа. После этого он, видимо, написал Ренуару в Кань, испрашивая его согласия. Ответ художника сохранился: Ренуар, ничего не знавший о намерениях Алины, остудил их прыть, написав: «Пожалуйста, подождите»[1068]

. Несколько недель спустя он отправил Ганья еще одно письмо: «Только сейчас я понял, насколько эта квартира неудобна. Домохозяин заставит меня подписать договор, которым я дам согласие на старосветски-буржуазный образ жизни. Я этого сделать не могу, потому что у моей двери будут постоянно сновать заляпанные краской натурщики, туда будут втаскивать ящики с холстами и пр. Консьерж будет недоволен, домохозяин укажет мне на дверь, и нам снова придется переезжать… В любой среде нужно соблюдать правила жизни, а я раньше об этом не подумал… Посему передайте моей жене, что домохозяин не хочет сдавать жилье художнику. Тем самым мы избежим ненужной переписки и бессмысленных обсуждений»[1069]. Алина попыталась устроить переезд за спиной у мужа, но и Ренуар обвел ее вокруг пальца, уговорив Ганья отказаться от квартиры и избежав тем самым прямой конфронтации с женой. Эта неспособность услышать друг друга после семнадцати лет брака отражала продолжающееся убывание взаимного доверия.

Ренуар не дал Алине купить изысканное жилье в Париже, однако они оба сходились в том, что им нужен постоянный дом на юге. Прожив почти десять лет в съемном жилье на Лазурном Берегу, в июне 1907 года они решили приобрести собственный дом на участке в два гектара в Кане – это место называлось Коллет (что означает «Всхолмья»). Коко, когда ему было шестьдесят, писал об этой покупке: «28 июня 1907 года было скоропалительно принято решение приобрести участок у мадам Арман [за 35 тысяч франков]. Тут же началась перестройка дома, и осенью 1908-го в нем уже можно было жить. Мать одержала победу. Она осталась очень довольна. Наконец-то у нее был подходящий дом. А самое главное, она могла больше не завидовать мадам Деконши[1070]… и даже получила право называть себя селянкой! Отец радовался меньше. Дом ему не очень понравился. Слишком большой. Он его подавлял. Отец очень хотел сохранить репутацию простого человека. Не нужно ему было ни „виллы“, ни „сада“. Однако для него это были вещи второстепенные; на кронах олив играл свет»[1071].