Ренуар. Частная жизнь

С 25 мая по 20 июля Дюран-Рюэль опять находился в Нью-Йорке и проводил вторую выставку в Национальной академии дизайна[701]. На ней было представлено пять картин Ренуара[702]. Заявления Дюран-Рюэля показались Ренуару неубедительными, в мае 1887 года он писал: «Боюсь, что Вы утратите интерес [к продажам во Франции] и отвлечетесь, в погоне за несбыточным, на Америку… Мне кажется, что уезжать из Парижа неразумно; в других местах возникнут те же трудности»[703]. Однако Дюран-Рюэля так вдохновил коммерческий успех в Америке, что в 1888 году он открыл в Нью-Йорке галерею, которую ждало шестьдесят два года процветания

[704].

Весь 1889 год Ренуар продолжал жаловаться на самочувствие. В августе Моне занимался сбором средств на покупку эпохальной «Олимпии» Мане, которую он и его друзья считали первым примером современной живописи. Работу того и гляди должны были купить американцы. Моне считал, что она должна остаться во Франции, и с помощью друзей – художников и патронов – создал фонд, чтобы приобрести картину для Лувра. 11 августа Ренуар ответил: «Денег достать невозможно… Надеюсь, что Мане попадет в Лувр, но ему придется обойтись без моей помощи. Могу только сказать, что искренне желаю Вам успеха в этом деле»[705]. Пять месяцев спустя Ренуар смог наскрести средств на скромный вклад – 50 франков[706]. К 1890 году их с Моне работы начали активно продаваться в Америке – и это стало переломным моментом в карьере обоих. Было продано много работ, причем по высокой цене. С бедностью для Ренуара было покончено.

Подспудные трения между Ренуаром и Моне возникли снова, когда к Моне успех пришел раньше, чем к его коллеге. В 1889 году Дюре написал Кайботту, имея в виду обоих художников: «Расстроился, когда прочитал то, что ты мне пишешь про ссору между Моне и Ренуаром. Они были друзьями, пока терпели лишения, и рассорились, как только к ним пришел успех, но неодинаковый»[707]

. Впрочем, Моне верил, что их дружба вернется, а Ренуара тоже ждет благосостояние. В июле 1891 года он пишет Писсарро: «Надеюсь, что твое финансовое положение поправилось, буду рад, если тебе, как и мне, улыбнется удача. Кроме того, я надеюсь, что скоро и тебе, и Ренуару воздадут должное»[708]. В том же году его желание сбылось – Ренуар и Писсарро преуспели, как и Моне.

Постепенно работы импрессионистов стали лучше продаваться и во Франции, причем по более высоким ценам. В 1892 году даже французское правительство признало работы Ренуара. Анри Ружон, директор Школы изящных искусств, друг Малларме и Роже-Маркса, сделал Ренуару заказ – написать любую работу. Ренуар предложил пять холстов с девушками за фортепьяно. В апреле 1892 года Ружон выбрал «Девушек за фортепьяно»[709], и французское правительство приобрело у художника эту картину за 4 тысячи франков; она была выставлена в Музее в Люксембургском саду, где экспонировались работы ныне живущих французских художников.

Берар оставался близким другом Ренуара, однако назвать его патроном уже было нельзя – после 1884 года Берар перестал приобретать работы художника. Наконец в 1889 году, уже на фоне успеха в Америке, у Ренуара появился новый патрон – Поль Галлимар[710]. Галлимар был коллекционером и владельцем парижского театра-варьете. У него подрастали два маленьких сына, Раймон и Гастон, на два и четыре года старше Пьера Ренуара. Ренуар очень сдружился с Галлимаром и его семьей. Весной 1892 года Ренуар сопровождал Галлимара в путешествии в Мадрид, где восхищался работами Веласкеса из Прадо

[711]. По возвращении Галлимар заказал Ренуару портрет своей жены и пригласил его для работы в семейный загородный дом в Нормандии – на виллу «Люси» в Бенервале, под Довилем[712]. Весной следующего года, когда Пьеру исполнилось восемь лет, Ренуар писал заказчику: «Пьер хочет поехать со мной. Если Вы не ответите, я просто привезу его вместе с вещами… Ночевать собираемся в городе и будем сами вести хозяйство»[713]. В апреле 1893-го Ренуар пишет: «Мы скоро вернемся домой. Сейчас идет дождь, придется подождать 3–4 дня, пока погода исправится, закончить и ехать домой… прошу Вас передать мой привет мадам Галлимар и детям… Думаю, мы останемся до вторника или дольше, если не распогодится. Но я уверен, что скоро распогодится и я смогу сделать еще несколько набросков»[714]

. В том же году Ренуар согласился давать уроки дальней родственнице Галлимара Жанне-Алине Бодо – ей было шестнадцать лет, и она увлекалась живописью[715]. Ее отец, доктор Бодо, стал близким другом художника. Ренуар согласился заниматься с Жанной, но одновременно предложил ей посещать занятия в женской мастерской Академии Жулиана, а также копировать работы в Лувре. Ренуар не только стал ее учителем, но и ввел ее в свой дом – дружба эта оказалась пожизненной.

Жанна Бодо в возрасте 16 лет, когда она начала обучаться живописи у Ренуара. Ок. 1893. Фотограф неизвестен