Ренуар. Частная жизнь

Жана Ренуара окрестили десять месяцев спустя в церкви Сен-Пьер-де-Монмартр. В крестные отцы Ренуар пригласил младшего сына своего агента, Жоржа Дюран-Рюэля, которому тогда было 28 лет. В свидетельстве о рождении указано «Жан Ренуар», однако на свидетельстве о крещении родители добавили имя «Жорж» – в честь крестного отца. Крестной матерью Ренуар и Алина выбрали ученицу Ренуара Жанну Бодо, которой тогда было семнадцать[767]. Через Ренуара Жанна сдружилась с Жюли Мане и ее двоюродными сестрами Жанни и Поль Гобийар. Все четверо увлекались живописью и приходили к Ренуару за наставлениями. За несколько дней до крещения Ренуар написал восприемнику: «Дорогой месье Жорж, в пятницу в 10:30, рю Жирардон, 13, чтобы быть в церкви Сен-Пьер-де-Монмартр точно в 10:45. Ренуар. Что касается коробок засахаренного миндаля [традиционный подарок гостям на французских крещениях], ими займетесь Вы. Много не надо. Это крещение мы намерены провести без помпы. После выхода из церкви – обед около полудня, чтобы дождаться доктора Бодо, который раньше прийти не может»[768]

.

В 1894 году, девять лет спустя после появления на свет Пьера, жизненные обстоятельства Ренуара в корне отличались. Рождение Пьера держали в тайне, о Жане объявили во всеуслышание. Раньше Ренуар был беден, а теперь богат. Он чувствовал уверенность в своем профессиональном положении, поскольку многие американцы и французы покупали его работы. Да, стиль, в котором он работал теперь, был не слишком популярен, но Дюран-Рюэль мог предложить клиентам множество более ранних полотен. В 1894 году Жеффруа написал статью, где отметил кардинальное изменение в отношении парижан к работам Ренуара между его персональной выставкой у Дюран-Рюэля в апреле 1883 года, когда зрители отреагировали равнодушием и насмешками, и в мае 1892 года, когда его работы – среди которых было и много прежних – ждал поразительный успех[769]. Эти перемены принесли с собой деньги, позволившие Алине и Ренуару влиться в ряды верхней прослойки французского среднего класса, состоятельной буржуазии. Им даже хватило средств на то, чтобы отправить девятилетнего Пьера в фешенебельный иезуитский пансион Сен-Круа-де-Нейи, где учились сыновья богатых парижан.

Ренуар, Алина и маленький Жан перед «Шато де Бруйар», Монмартр. 1894. Современный отпечаток с оригинала. Фотография Марциала Кайботта. Частное собрание

Почти через два года после рождения Жана, в мае-июне 1896 года, Дюран-Рюэль устроил выставку сорока двух полотен Ренуара, получившую громкое одобрение критиков. Жеффруа, написавший еще одну рецензию, высказывал свой восторг особенно красноречиво, и Ренуар поблагодарил его в юмористическом и самоуничижительном ключе: «Дорогой Жеффруа, все считают вашу статью о моей выставке великолепной. Что касается меня, я испытываю легкий стыд, чувствуя, что содержащиеся в рецензии похвалы куда выше качеством, чем их повод»[770]. Друг Ренуара, критик Натансон, также написал восторженную статью[771]

. Впрочем, один влиятельный критик, Франц Журден, высказался резко, заявив, что выставка состояла из «тридцати, или около того, удручающе слабых работ»[772]. Впрочем, мнение Журдена никак не повлияло на успех Ренуара.

Официальный брак и новообретенное благосостояние коренным образом изменили положение Алины. Ее больше не страшило, что она повторит судьбу матери и лишится мужа; Ренуар, со своей славой, не мог себе позволить исчезнуть. После рождения Жана жизнь Алины сильно переменилась, тогда как после рождения Пьера она продолжала оставаться женщиной из низов, которая растила ребенка, позировала для мужа, готовила и выполняла прочие хозяйственные обязанности почти без посторонней помощи. В тот период она, как говорилось ранее, была основной натурщицей Ренуара, он изобразил ее на десятках рисунков и картин, где запечатлена ее нежность по отношению к новорожденному сыну. В 1894 году все было иначе – Алина приняла на себя роль парижанки из среднего класса и перестала заниматься бытовой стороной материнства и домашнего хозяйства, как перестала и позировать. Из повседневных дел оставалось только то, что ей нравилось, – иногда что-то приготовить или повозиться в саду; основной ее задачей стал надзор за все растущей армией домашней прислуги. Ренуар, который до бесконечности писал Алину с маленьким Пьером, не запечатлел ее с маленьким Жаном ни на едином полотне или рисунке. До наших дней дошли лишь две фотографии, сделанные в один и тот же день Марциалом Кайботтом, братом художника[773]. На одной Ренуар и Алина показаны стоящими перед их домом на Монмартре – она вынимает Жана из детской коляски. На другой Алина, в той же накидке и шляпе, представлена сидящей с Жаном в саду – коляска видна на заднем плане. Алине нравилась ее новая роль богатой женщины, однако эта роль изменила ее отношения с мужем, который считал себя трудягой-художником и не ощущал своей принадлежности к высшему классу. Для Ренуара важнее всего была возможность творить, а это становилось все труднее, поскольку здоровье его ухудшалось.