Реплика в зал. Записки действующего лица

Он мгновенно оценил, а я мгновенно понял, о каком Шурике речь: об Александре Григорьевиче Зархи. Герасимов не мог не знать, что Зархи давно мечтает снимать фильм о Толстом: режиссеры приятельствовали с молодых лет. Для меня этой проблемы не существовало, тем не менее, я сказал, чтобы на ней не тормозить:

- Проект так грандиозен, что, если подумать, то и Шурику место найдется...

- А знаете, - включилась в наш диалог Тамара Федоровна, - это может получиться! Мы, когда разыгрывали шарады, Сергей Аполлинариевич - уйдет в спальню, приклеит там себе мочалку, как бороду, и появляется - мы просто падали: ну вылитый Лев Толстой!

- Причем здесь... - недовольно буркнул Герасимов, потер, по своему обычаю, боковину носа указательным пальцем и добавил: - Пришлите мне пьесу, я почитаю.

Сразу по приезде в Москву я послал ему пьесу.

Прошел год. Потом второй. Потом третий. Периодически мы сталкивались на всяческих приемах, премьерах, юбилеях. Он отводил глаза, а Тамара Федоровна дружески сигналила издалека ручкой или, если я пробирался перед ними по узкому ряду, на мгновение брала за рукав и неизменно произносила: "Думаем, думаем, очень интересное предложение, думаем". Герасимов рядом молчал.

О том, что процесс думания завершился, я узнал не от них, а от Евгения Котова, тогдашнего директора киностудии имени Горького.

- Приходил Герасимов, - сообщил он однажды. - Принес заявку на две серии о Толстом. Я говорю: у Даля Орлова есть интересная пьеса, посмотрите! Ничего, говорит, смотреть не хочу, уже пишу...

А потом в журнале "Искусство кино" появился сценарий Сергея Герасимова "Лев Толстой", а через положенное время и фильм. С ним и с Макаровой в главных ролях.

Еще в ходе съемок в прессе была развернута мощная пиар-компания, складывалось впечатление, что мир готовится встретить невероятное художественное событие. Фото- и телерепортажи приносили изображения Герасимова в гриме Толстого, и могло показаться, что и на этот раз семейная шарада удалась.

И как велико было огорчение, когда фильм появился!

Более скучного зрелища представить было трудно. Мало кто мог высидеть до конца эти две серии, будто из принципа лишенные даже намека на драматургическое напряжение. Нескончаемое бормотание главного героя было вызывающе невнятным, ровно занудным, смысл его речей почти не улавливался. Это был провал. Достаточно сказать, что столь оглушительного поражения в прокате у режиссера С.Герасимова еще не было. За первый год показа лента собрала всего 4 миллиона 900 тысяч зрителей. А чтобы хотя бы окупить затраты, фильм должно было посмотреть не менее 10 миллионов зрителей.

Герасимову показалось мало сыграть Льва Толстого, он еще и был постановщиком ленты. . Но и этим не ограничился - сам написал сценарий. Во всех трех ипостасях его постигла неудача. Почему? Есть такой парадокс: тому, кто достиг совершенства, уже ничем не поможешь. Наверное, слишком долго, бСльшую, наверное, часть жизни он провел в касте "неприкасаемых", все, что он делал, все, что у него выходило, неизменно оказывалось вне критики. Вне нормальной критики. Льстивой было с избытком. Вот и сбились в конце концов у мэтра критерии требовательности к самому себе.

Сокрушаться задним числом - все равно, что пилить опилки. Дело не поправить - тема была загублена.

Живет, конечно, во мне досада использованного и отвергнутого. Точнее, неиспользованного. Но она, поверьте, не столь велика, чтобы заслонить реальную оценку несостоявшегося фильма.

Возможно, кто-нибудь в этой ленте, как, скажем, Лев Аннинский в книге "Охота на Льва", обнаружит иные достоинства. Но ведь и он вынужден был написать: "Герасимов как бы погружает внешнюю речь героев в их внутреннюю речь. Во вздохи, хрипы, мычание, скороговорку. Пригашено до бормотания. Мне понятна цель этого решения, но тут есть какой-то, профессиональный, просчет: если уж я на просмотре, так сказать, эталонном, терял каждую третью реплику, то что же будет в обычном прокате? Ни слова не разберут?"

"Профессиональный просчет" - верно сказано. А еще, наверное, и человеческий. Но профессиональный просчет не только "по актерской линии", а еще и по сценарной, драматургической. Неумение простроить "действия", без чего не бывает впечатляющего зрелища, породило невнятицу и скуку. А этот сюжет был обязан потрясать!

"Лев Толстой" стал последним фильмом Сергея Герасимова, но не стал у него вершинным, увы. Напрасно я старался...

Сохранился экземпляр заявки "на написание пьесы под ориентировочным названием "Ясная Поляна", которую я когда-то представлял в Министерство культуры РСФСР. По верху первой страницы чьей-то начальственной рукой уверенно выписано: "Отказать!"