Реши это

Он остановился, и мне пришлось задыхаться от боли, потому что в моей заднице словно застряла бейсбольная бита, хотя я знал, что это ощущение изменится через несколько секунд, даже без его руки на моем члене, смазанном лишь следами смазки, потому что для меня это была часть этого, эта сильная, спазмирующая боль на короткие мгновения, прежде чем мои мышцы расслабились настолько, что поглаживания стали плавными, а скольжение по коже заставило меня выгнуться вперед в его хватке. Мне нравилось, когда меня жестко долбят, когда кто-то трахает меня, а Ник и без подсказок знал, как доставить именно то, чего я жаждал.

– Пожалуйста, – умолял я его, и трещина в моем голосе не имела никакого значения, когда он скользнул глубже, и мои мышцы подались вперед, засасывая его внутрь, так что он был погребен до самого основания, кожа к коже, когда он запутался пальцами в моих волосах. – Ник.

– Я могу умереть счастливым прямо в эту секунду, – сказал он, запустив руку в мои волосы и потянув за них, и я приподнялся, следуя его указаниям, пока снова не уперся в руки, поднял голову, прогнул спину, когда его длинный, твердый член выскользнул всего на несколько дюймов, чтобы снова ворваться внутрь, заставив меня задыхаться от ощущения наполненности.

Извлечение и толчок повторялись снова и снова, и мое дыхание было прерывистым, сбивчивым, когда я наслаждался каждым ударом его члена.

– О, блядь, да, – прорычал он, – ты чувствуешь себя невероятно.

Я был в тумане, в голове мутилось, а мы находились снаружи, в синей темноте сада. Это должно было иметь значение, но по всему телу пробегали электрические разряды, и мне было слишком жарко, но в то же время холодно.

– Ты так хорошо скрываешь эту часть себя, – сказал он, его голос надломился и он громко зашипел, когда снова вышел, а затем глубоко погрузился, облизывая мою покрытую потом кожу, когда ритм стал стремительным, его кожа шлепала по моей, мои мышцы были так расслаблены, что позволяли бесконечно, дико вколачиваться.

Это было возвышенно, словно он знал меня изнутри и снаружи.

– Ты скрываешь эту покорность под столькими слоями, и я знаю, даже если ты этого не хочешь, ты позволяешь мне видеть, потому что доверяешь. Ты доверяешь мне, Локрин Барнс.

Я собирался возразить, но он прижался к моей спине, откинув мою голову набок, чтобы я мог дотянуться до его рта, и замедлил движения, сделав их вялыми, больше не вытаскивая, а только надавливая, двигаясь внутри, словно я принадлежал ему, захватывая мой рот, пируя, его язык и член погружались в мой жар.

Целуя его, прикусывая нижнюю губу, посасывая его язык, желая большего, я пытался удержать его губы на месте, но он усмехнулся и отстранился.

– Я буду целовать тебя снова и снова, но сейчас, Лок, твоя задница - это... блядь, – задыхался он, словно из него вырвали звук. – Ты такой тугой, и давление такое... о, детка, держись.

Он отстранился, и от того, что его член провел по моим нервным окончаниям, мои мышцы сжались. Когда он снова вошел в меня, сильно и глубоко, во всю свою длину и обхват, я прокричал его имя.

– Лок, – прохрипел он, запутавшись рукой в моих волосах и закрепив ее на моем бедре, и обе они держали меня очень крепко.

Я сильно прикусил губу, оргазм пронесся по позвоночнику, и я извергся на землю под собой. Он кончил сильно и горячо, навалившись на меня всем телом, неистово толкаясь в оргазме и после него, не сбавляя темпа, используя меня без жалости.

Мое дыхание стало резким, я пытался сориентироваться. С одной стороны, мое тело было полным, хорошо использованным, и ощущение, что я парю, было совершенно новым и желанным. Но с другой стороны, как я смогу снова быть полезным Нику? Зачем ему вообще слушать меня, принимать мои советы или учитывать предупреждения, если я так полностью подчинился ему.

Это был катастрофический провал с моей стороны, и чувство вины быстро захлестнуло меня.

– Отстань от меня, – жестко приказал я, желая убежать.

– Ты просто образец для подражания, ты знаешь это? – проворчал он, развалившись на моей спине, так что мне пришлось удерживать нас обоих. – Я знал, что это случится.

Его вес показался мне таким правильным, и я тут же почувствовал жжение в глазах.

– Мышцы твоей задницы все еще держат меня, – прошептал он, обхватывая руками мою талию и крепко сжимая. – Как я должен двигаться?

У меня не было ответа, так как его уход был последним, чего я хотел.

Еще через мгновение он медленно вышел из моей все еще сжимающейся дырочки и, с величайшей осторожностью используя мою футболку, быстро вытер меня, натянул трусы и джинсы, а затем перевернул меня на спину в грязь.

– Я сказал, слезь с меня, – прохрипел я, задыхаясь и прикрывая глаза рукой, не желая смотреть на него.

Он опустился на меня сверху, прижав своим телом к взрыхленной земле, и все эти твердые мышцы и гладкая кожа оказались поверх моей.

– С тобой легко рассуждать о природе и воспитании, – фыркнул он, отпихнул мою руку и прижался губами к моим.