Реши это

Я поднял левую руку, чтобы оттолкнуть его от себя, но он остановил меня и схватил за руку, надевая широкое серебряное кольцо на мой безымянный палец. Оно было тяжелым, красивым, с замысловатым резным узором, одновременно нежным и мужественным. Я любовался им на Нике больше раз, чем мог сосчитать.

– Что за хрень? – рявкнул я на него, с ужасом глядя на кольцо на безымянном пальце левой руки. – Ты что, с ума сошел? – спросил я, выскочив из-под него и потянувшись за кольцом, только для того, чтобы он забрался ко мне на колени и обхватил мои бедра так, что мы оказались лицом друг к другу.

– Я ношу это кольцо на среднем пальце правой руки уже восемь лет, – сказал он, положив руки мне на шею и глядя в глаза. – Это была первая вещь, которую я купил себе. Кольцо, тяжелое и толстое, потому что я хотел, чтобы будущее моей музыки, чтобы все мои альбомы были такими же платиновыми, как это кольцо.

– Ник...

– И я увидел его в витрине магазина, когда был в Риме, в месте, куда я бы никогда не зашел, но я повернул за угол, и оно было там, и я знал... просто знал - оно было там для меня. Сначала это была надежда, как я уже говорил, но потом она изменилась и стала тем, что каждый день напоминало мне о том, что моя мечта стала реальностью, и мне больше не нужно было возвращаться, не нужно было видеть свою семью и свой старый дом. Было только будущее и голубое небо.

– Нет, не надо...

– Но все пошло наперекосяк, потому что я был так потерян. Оказалось, что даже когда ты не хочешь иметь дом, он все равно нужен. В глубине души вы его желаете, даже если не хотите себе в этом признаться. Заземление - это необходимая вещь, в которую ты никогда не веришь, что она тебе нужна, когда тебе говорят другие.

Он смотрел мне в глаза и потрошил меня своими словами, его собственные глаза были такими мягкими, наполненными слезами и обожанием.

– Тогда, милый, тебе стоит оставить...

– Я не знал, насколько все плохо, пока ты не создал для меня дом из ничего, дав мне место, где я могу быть.

– Разве ты не понимаешь? – тихо ответил я. – Я просто направил тебя в нужное русло, а всю тяжелую работу ты проделал сам.

– Но ведь в этом-то все и дело, верно? Только ради тебя я бы хоть раз сдвинулся с места, изменил курс, сделал бы что-нибудь, когда меня попросили.

– Нет, – напомнил я ему. – Ты должен был слушаться своего менеджера, иначе он бы...

– А я бы просто позволил этому случиться, – сказал он мне, – и перестал бы заботиться обо всем, и тогда бы мне пришел конец.

Я вспомнил слова своего босса, чтобы отдать себе должное.

– Я не думаю...

– Но я думаю, – сказал он, глубоко выдыхая. – Я знаю себя, и это был ты, Лок. Я делал шаги ради тебя. Я сделал другой выбор, потому что ты попросил меня, и ни по какой другой причине.

– Я выполнял свою работу.

– Я знаю, – согласился он. – Но я также знаю, что все изменилось.

– Что? – защищался я. – Не изменилось.

– Нет?

– Я…

– Должно было, потому что я чувствую себя по-другому, и это исходит от тебя.

– Ты заблуждаешься.

Он хмыкнул в знак согласия.

– Да, во многом, – согласился он. – Но не о тебе. Тебя, как я уже говорил, я вижу очень ясно, и когда я вижу тебя, говорю с тобой, прикасаюсь к тебе, я знаю, что все будет хорошо. Я хороший, надежный и сильный.

Я покачал головой.

– Так что да, мне нужно, чтобы это кольцо было у тебя на пальце, и да поможет тебе Бог, если ты его снимешь.

– Ник, – прохрипел я. – Милый, я не принадлежу тебе, и я не собираюсь оставаться и...

– Ты знаешь, когда мы ссорились раньше, – сказал он, его глаза блестели в свете, падающем из окон над нами. – Ты сказал, что уйдешь, как только мы вернемся домой.

– И я собираюсь, – заверил я его.

Он хихикнул.

– Детка, ты прислушиваешься к себе?

– Что?

– Ты уйдешь, когда мы вернемся домой.

– Да, это то, что я должен сделать.

Он фыркнул.

– Лок, если дом - это то место, куда мы отправимся после всего этого, а ты назвал его так, то где, черт возьми, по-твоему, ты живешь?

Прошла секунда, потому что его близость, тепло, исходящее от него, то, как он смотрел на меня, как луна блестела в его волосах, отвлекали. И тут меня осенило. Я назвал его дом домом.

Дерьмо.

– Но ты можешь поразмыслить об этом позже.

– Прости?

Он улыбнулся, наклонился и поцеловал меня, крепко и глубоко, его губы прижались к моим, пока он не отстранился.

– Пару дней назад я прозрел и...

– Что?

Его брови поднялись.

– Ты не знаешь, что такое прозрение?

– Конечно, я знаю, что такое прозрение, – прикрикнул я на него.

– Я так и думал, что знаешь, – поддразнил он меня, целуя в щеку, под ухом, потом вдоль челюсти до рта, который он снова захватил, раздвигая мои губы дико, собственнически, пока я не поцеловал его в ответ, и тогда он успокоился, похоже, успокоенный тем, что я уступил. Его поцелуи стали одурманивающими, томными, а не яростными и требовательными. Трудно сказать, чего я хотел больше.

Когда он оторвал свои губы от моих, его улыбка была лучезарной.

– Нам нужно войти, – прохрипел я. – Мне нужна вода.

– Хорошо, – согласился он, усмехаясь, и снова наклонился надо мной. – Я просто хочу еще один поцелуй.

Это было гораздо больше, чем один.