Рец де, кардинал. Мемуары

По счастью, вышло так, что на другой день мне представился случай объяснить мои намерения Королеве в присутствии Месьё; я сделал это не колеблясь и так, что слова мои ей понравились; в особенности тронуло ее, что Месьё, который до сих пор не слишком твердо исполнял некоторые обещания, ей данные, на сей раз не предал ее, или, по крайней мере, предал не столь безусловно, как в других случаях. Принц де Конде, несмотря на все свои старания, оказался не в силах привести Месьё в Парламент, и Королева приписала моей ловкости то, что я уже в ту пору объяснял и поныне объясняю боязнью Месьё оказаться замешанным в схватку, которой он мог ожидать в скором времени, видя, как разгневана Королева и зная, что я ей теперь обещал. Возвращаюсь, однако, к совещанию, какое по велению Королевы я имел с г-ном де Шатонёфом.

Я встретился с ним в Монруже вместе с президентом де Бельевром, составившим под его диктовку бумагу, которую по предложению де Шатонёфа Королева должна была послать Парламенту и которая, правду сказать, казалась писанной не чернилами, а желчью. Г-ну де Шатонёфу, как я говорил выше, через несколько недель предстояло стать главой Совета, и к его злобному и необузданному нраву в этом случае примешивался еще и жестокий страх, как бы принц де Конде, примирившись с двором, не сделался помехой его новому назначению. Полагаю, что соображение это усугубило язвительность его стиля. Я откровенно высказал ему свое мнение на сей счет. Президент де Бельевр меня поддержал; тот смягчил некоторые выражения, ничего не изменив в существе послания. Я отнес письмо Королеве, которая нашла его слишком мягким. Она переслала его через меня Месьё, который нашел его слишком резким. Первый [406]

президент, которому она вручила письмо через де Бриенна, нашел, что в него переложено уксуса, сам он добавил в него соли, — так он выразился, возвращая его де Бриенну, после того как полдня продержал у себя. Вот что вкратце составляло содержание этого документа 387

: упреки дому де Конде, осыпанному милостями двора; неудовольствие поведением принца де Конде со времени его освобождения; перечень поступков, в которых это поведение обнаружилось, — заговоры в провинции, укрепление гарнизонов в принадлежащих Принцу крепостях, отъезд герцогини де Лонгвиль и принцессы де Конде в Монрон и пребывание испанцев в Стене; сговор Принца с эрцгерцогом; его отказ присоединить свои войска к войскам Короля. Начало этого послания было украшено торжественным заверением никогда не призывать обратно кардинала Мазарини, а конец венчало обращение к верховным палатам и парижскому муниципалитету, призывающее их хранить верность монархии.

В четверг, 17 августа, в десять часов утра, послание это в присутствии Короля, Королевы и всех знатных особ, находившихся при дворе, читано было представителям Парламента, приглашенным в Пале-Рояль, а после обеда та же церемония была повторена в том же дворце для Счетной палаты, Палаты косвенных сборов и для купеческого старшины.

В пятницу, 18 числа, принц де Конде с большой свитой явился в ассамблею палат, собравшуюся по случаю принятия нового советника. Он объявил палатам, что пришел просить правосудия, ибо его очернили клеветой в глазах Королевы; если его найдут виновным, он готов понести наказание, но если признают невинным, он требует наказать наветчиков; и поскольку ему не терпится поскорее оправдаться, он просит корпорацию не мешкая послать депутатов к герцогу Орлеанскому, дабы просить его пожаловать в Парламент. Принц полагал, что Месьё не сможет устоять перед торжественным приглашением Парламента, — он ошибся; Менардо и Дужа, которых тотчас к нему послали, в ответ сообщили только, что Его Королевскому Высочеству отворили кровь и он не знает, когда здоровье позволит ему присутствовать в заседаниях. По выходе из Парламента принц де Конде отправился к Месьё. Он говорил с ним тоном почтительно-высокомерным, и Месьё, конечно, испугался, ибо более всего на свете боялся оказаться среди тех, на кого, как на тайных пособников Мазарини, обращен гнев Принца. Он подал Принцу надежду, что, быть может, завтра явится в ассамблею. Я заподозрил это в полдень по случайно о6ро-ненному им замечанию. Я принудил Месьё изменить решение, убедив его, что после такого шага все попытки умилостивить Королеву будут бесполезны, и, главное, как бы невзначай дав ему понять, что находиться в Парламенте опасно, ибо там в нынешних обстоятельствах неминуемо возникнут стычки и схватки.