Рецепт любви

— Да, — прохрипела я без колебаний.

— Тогда сожми мой гребаный член, кексик.

Мое тело стремилось повиноваться ему. Даже когда ошеломил оргазм, я продолжала двигаться, продолжала скакать, когда Роуэн взорвался во мне, посылая меня в еще один оргазм, который, черт возьми, чуть не уничтожил мой мир.

— Черт, — выдохнул Роуэн, когда мы оба спустились на землю, мой лоб прижался к его.

— Не думал, что могу ощутить еще нечто лучшее в этом мире, — прохрипел он. — Но кончать в тебя? — он покачал головой. — Лучшее чувство на свете, — он обнял меня за шею, так что наши глаза встретились. — Я буду делать это каждый раз, когда мы будем трахаться, пока не заведем ребенка, и каждый раз после.

Что я могла сказать на это?

***

Только когда мы вернулись домой, у меня появилась возможность поговорить с Роуэном о том моменте за столом.

Мы приняли душ — как обычно, вместе, — так что я закуталась в халат, а Роуэн был в пижамных штанах с низкой посадкой, которые я подарила ему на Рождество. Я сделала мысленную пометку, подарить ему таких в разных цветах.

Мы сидели в креслах в моей спальне, пили вино, наслаждаясь обществом друг друга.

— Что случилось с Кипом? — осторожно спросил я Роуэна.

Он вздохнул.

— Видимо, ты заметила.

— Если ты не хочешь мне говорить, все в порядке, — быстро сказала я.

— Нет, кексик, дело не в том, что я не хочу тебе говорить, просто… — он провел рукой по волосам. — Черт возьми, я не говорил об этом с тех пор, как все случилось. Кип делает все, что в его силах, чтобы не думать об этом. Мы лучшие друзья с детства, — начал он, меняя позу, чтобы полностью повернуться ко мне лицом. — Неразлучны. Мы оба знали, что хотим пойти служить. Быть «Морскими котиками». Он подождал, пока мне не исполнится восемнадцать, чтобы мы могли поехать вместе. Подумал, что мы, вероятно, разделимся, тем более что в отборе такой низкий шанс успеха, — он невесело усмехнулся. — Но мы оба упрямые ублюдки и нас приняли. Перед тем, как нас послали на службу, Кип вернулся домой, женился на своей школьной возлюбленной. Девушка, которую он любил всем сердцем. Которая каким-то образом поняла, зачем ему нужно отправляться на войну за полмира отсюда. В его семье творилось какое-то хреновое дерьмо, ему было что доказать им и самому себе. Она была верна ему на протяжении многих лет, нас почти не было дома, — он покачал головой. — Она была хорошей женщиной. Великой. Подарила ему прекрасную дочь, хорошо ее воспитала.

Мое сердце бешено колотилось, зная, что у этой истории не будет счастливого конца, поскольку я не слышала, как Кип говорил о жене или дочери. Ни разу.

— Я пытался убедить Кипа уйти со службы, когда родилась его дочь, — сказал Роуэн, понизив голос. — Ему не нужно было рисковать своей жизнью, когда у него было все, ради чего стоило жить. Однако его упрямство глубоко укоренилось, поэтому он остался. И я тоже. Потому что у меня дома не было жены и дочери, и потому что я считал своим долгом убедиться, чтобы он добрался до них целым и невредимым. Но у меня было нехорошее предчувствие. От которого я не мог избавиться. Что я однажды постучу в их дверь, скажу жене моего лучшего друга, что я не смог защитить его, что их дочь никогда не узнает своего отца. Но все обернулось совсем не так.

Он стиснул зубы.

— Они погибли, пока мы были на задании, — выдавил он. — Автомобильная авария. Его жена умерла сразу же. Их маленькая девочка каким-то образом продержалась три дня. Три гребаных дня. Они знали… наше начальство. Но они не смогли нас вытащить. И не стали бы. Не знаю, почему. К тому времени, как мы вернулись домой, уже были похороны.

Мое сердце болело от ужасов, через которые пришлось пройти Кипу. Потеря, от которой я даже представить себе не могла, что кто-то может оправиться. Я попыталась сопоставить это с тем Кипом, которого я знала… Всегда улыбающийся, распутный, никогда не намекающий на разрушенное прошлое.

Потом я вспомнила ту ночь, когда Роуэн ушел, сказав, что ему нужно забрать Кипа из бара. Я подумала о пьянках, которые он устраивал в одиночестве.

— Его семья — хорошие люди, — продолжил Роуэн. — Но властные. Он не мог быть рядом с ними, с воспоминаниями о нашем родном городе. Пришлось уехать. Я был более чем готов поехать с ним. Вернувшись домой, я тоже был не в самом лучшем расположении духа. Я был не тем человеком, которого моя семья знала раньше.

Я встала со своего места, чтобы свернуться калачиком в его объятиях, не в силах быть так далеко от него, слыша боль в его голосе. Мы не говорили подробно о том, что он сказал мне той ночью на парковке. О людях, которых он убил. То, что он видел. Того факта, что он сказал это, было достаточно. Произнес слова, которые, как я знала, он никому не говорил.

— Я люблю тебя, — сказала я.

Роуэн удивленно моргнул, глядя на меня, что имело смысл. Это необычное время, чтобы наконец сказать это. Но я больше не могла сдерживаться.

Я провела рукой по щетине на его щеке.