Рецепт любви

Мои пальцы вжались в дверь, пытаясь вонзиться в дерево, когда он приподнялся, толкая меня в спину, наклоняя еще больше и прижимая свой твердый член к моему входу.

Его руки сжали мои бедра, и он не остановился, не стал ждать, он просто погрузился в меня по самые яйца.

Я кончила тут же.

Мое тело взорвалось спазмами, удовольствие налило конечности свинцом.

Но Роуэн не остановился, не сделал паузу, не сбавил скорость. Он продолжал толкаться, доводя меня до очередного оргазма, подчиняя каждый дюйм моего тела своему контролю, который он сохранял надо мной.

Мои оргазмы раскололи меня на части, стерли с лица земли, но не настолько, чтобы я не заметила, что у Роуэн еще сам не кончил. Он продолжал трахать меня, резко остановившись, когда я снова обрела рассудок.

Он вышел из меня прежде, чем я поняла, что происходит, закружил меня, сердце все еще бешено колотилось, ноги едва слушались.

Его мышцы были напряжены, вены на руках и шее вздулись от силы, с которой он держал себя в руках.

— На колени.

Я беспрекословно подчинилась, моя чувствительная киска запульсировала от холода в его голосе, от его эротической интонации.

Ковер был достаточно мягким для моих коленей, но даже если бы это было твердое дерево, я бы не жаловалась.

— Попробуй себя на вкус, — потребовал он гортанным голосом.

Он держал основание своего члена, представляя его мне. Он блестел от… моей смазки.

Я, не колеблясь, взяла его и положила в рот. Роуэн был крупным, очень крупным, так что он еле поместился во мне.

И я ощутила свой вкус. Наш.

Мое тело покалывало от этого, от той власти, которую я имела над этим неуклюжим мужчиной, пока стояла на коленях.

Я взяла его жадно, ненасытно, проводя языком по его изысканной, твердой длине, упиваясь звуками удовольствия, издаваемыми мужчиной передо мной.

Руки Роуэна запутались в моих волосах, потянув за пряди, а затем притянув меня назад, так что я посмотрела на него сквозь ресницы.

— Я сейчас кончу, детка, — предупредил он. — Если ты не хочешь, чтобы я делал это у тебя во рту, скажи.

Я сжала его крепче, достаточно сильно, чтобы он зашипел от удовольствия, затем ответила ему, наклонившись вперед и снова взяв его в рот.

— Черт, — прорычал он, грубоватый тон его голоса заводил меня еще больше. Его рука переместилась на мой затылок, пока он трахал мой рот.

Его освобождение было неожиданным, но я проглотила все, наслаждаясь.

Я снова опустилась на колени, вытирая уголок рта и пристально глядя на него.

И что это было за зрелище! Его мышцы блестели от напряжения, он сильно трахал меня и кончал еще сильнее, о чем свидетельствовали быстрые подъемы его груди.

Но это выражение его глаз, которое сбило бы меня с ног, если бы я стояла на них.

Да, его глаза были затуманены желанием, пропитаны эротическим удовлетворением. Но было и нечто большее, чем это. Что-то более тяжелое и плотное, чем чистое желание. В них было благоговение.

Возможно, это я стояла на коленях, но он поклонялся мне.

Прошло всего пару секунд, но я не смотрела на Роуэна снизу вверх, а была в его объятиях.

— Я никогда от тебя не отстану, кексик, — проскрежетал он, неся меня по коридору и вверх по лестнице в мою комнату. — Не успокоюсь, пока каждый дюйм твоей кожи не станет моим.

И он делал это остаток ночи, хотя каждый дюйм моей кожи принадлежал ему с той секунды, как я увидела его, входящего в пекарню.

***

Я должна была догадаться, что мать Нейтана рано или поздно появится.

Его выгнали из города.

Нет, я знала, что Роуэн человек слова, и еще знала, что Нейтан недостаточно умен, чтобы держаться подальше. Прогнуться под Роуэном. Я сделала мысленную пометку поговорить об этом с Роуэном. Мы никогда по-настоящему толком не разбирались в том, что произошло, и почему он это сделал. Мы были заняты.

Но какой бы ни была угроза Роуэна, она, очевидно, сработала. Из того, что я слышала из городских сплетен, Нейтан был в Нью-Йорке, работал в какой-то известной фирме по недвижимости.

Я уверена, что большая часть этих сплетен исходила от женщины, носившей сшитый на заказ брючный костюм как у Хилари Клинтон. То же самое и со стрижкой.

Она подчищала за своим сыном. Сохраняла лицо перед загородным клубом, чтобы убедиться, что их драгоценная репутация осталась нетронутой. Я знала, как много эти вещи значили для нее, потому что она давала понять. Говорила, что я никто, и чего от меня будут ожидать, когда я выйду замуж за ее сына. А именно: отказаться от своего бизнеса, от своей карьеры, чтобы я могла сделать прическу, надеть жемчуга и начать рожать детей.

Я любезно сказала ей, что этого не произойдет.