Ревизор: возвращение в СССР

В вопросах адаптации я скорее был недоволен собой. Постоянно попадал в неловкие ситуации, не в силах скрыть удивления от когда-то знакомых мне, но уже прочно забытых вещей. Сознание никак не хотело мириться с изменившейся реальностью. Надо бы мне выделить время и продумать спокойно план действий и цели на будущее, подумал я. В прошлой жизни мне планирование всегда помогало успокоиться и действовать уверенно. Не важно, что планы частенько летели в тартарары и приходилось на ходу импровизировать. Мне психологически был очень важен сам факт наличия подробного продуманного плана.

Мы прошли мимо булочной и пошли дальше. Пройдя еще примерно столько же, мы подошли к школе.

Большая, трехэтажная, тёмно-красная с белыми рамами окон. Выглядела она очень нарядно и торжественно. Мы поднялись по широкой лестнице и вошли в школу. Вход нам преградили два пионера класса пятого-шестого.

— Сменка! — хором закричали они.

Славка начал расстёгивать свой портфель. Я тоже. Славка показал детям свою сменную обувь. Я тоже. Нас пропустили.

— Ути-пути! Как всё серьёзно, — просюсюкал я им. И тут же наткнулся на строгий взгляд девицы в школьной форме. Старшеклассница стояла поодаль, скрестив руки на груди.

— Что это за статуя? — спросил я тихо Славку, показывая одними глазами на девицу.

— Шеф, — пояснил Славка. — Подшефных страхует, чтобы старшеклассники их не игнорировали. У каждого класса есть шефский класс на четыре года старше. Уроки помогают на самоподготовке делать, с отстающими занимаются, во время дежурств страхуют, ну и всякое такое.

Я стал вспоминать. У нас тоже было что-то подобное. Помню, со мной мелким девчонки-шефы возились, а вот чтобы я сам потом с кем-то возился, такого не помню. Наверное, было, куда бы я делся, просто из головы вылетело.

В школе стоял гул множества голосов. Дети — это очень громко.

Мы прошли через вестибюль и вошли в маленькую раздевалку. Как пояснил Славка, эта раздевалка была исключительно для старшеклассников. Небольшое помещение с окном и вешалками на двух противоположных стенах. Посередине вдоль вешалок, гимнастическая лавка. Мы сели и переобулись. Обувь поставили здесь же под вешалкой. Я повесил на крючок свой бушлат, предварительно проверив карманы. Переложил всю мелочь в карман пиджака. Славка шапку спрятал в портфель. Ага, понятно! Следуя примеру, тоже засунул свою кроличью ушанку и варежки в портфель и еле застегнул его. В раздевалку заходили и выходили какие-то парни и девушки. Кто-то из парней просто здоровался, кто-то руку протягивал.

Славка, если успевал, тихо комментировал мне кто это и откуда.

Я даже не пытался никого запоминать. Всё равно не получится.

Мы вышли из раздевалки.

— Что у нас первыми уроками сегодня? Физра? И где это? — спросил я Славку.

— Щас узнаем. У нас в этом году с физручкой беда, — пробормотал Славка.

— Какая беда? — спросил я. — Что с ней случилось?

— Пузатая она. Лыжи до Нового года с физруком иногда были. А с Нового года только в зале занимались. И то, если она не болела.

Славка остановил какую-то деваху и спросил где все.

— У нас, — ответила деваха, и Славка уверенно взял нужное направление.

Мы поднялись по лестнице на второй этаж и вошли в кабинет русского языка и литературы.

— О, Пашка, привет, — подлетел ко мне какой — то парень. — Ты Конан Дойля дочитал?

— Нет еще, — ответил я. — В больнице лежал.

— Ну, ладно. Читай. Не заиграй только, — попросил меня этот парень.

— Конечно, не волнуйся, — заверил его я в своих честных намерениях.

— Кто это? — спросил я Славку, усаживаясь на первую парту в среднем ряду, которую он мне показал кивком головы.

— Лёха Мужицкий, — ответил Славка. — Мы с тобой с ним в футбол играли когда-то в школьной команде.

В класс вошла, семеня ножками, учительница с пучком на голове. Лет ей, на мой взгляд, было около пятидесяти. Фигурой она была похожа на бочонок. Роста маленького. В руках журнал. Такая смешная, черные туфли на каблуках на её пухлых ножках были очень похожи на копытца.

— Кто на двойки написал последнюю самостоятельную по физике, бегом переписывать, — распорядилась она, усаживаясь за свой стол у окна перед левым рядом.

— Это Кириешка, русский-литература, — прошептал мне сидевший справа Славка прямо в ухо. — Классная наша.

Я повернул к нему голову и кивнул, типа понял.

В класс вошла Юлька и, улыбаясь, села за мной. Я повернулся к ней боком, поздоровался, спросил, как дома дела. Я сидел спиной к двери, не видел входящих.

— А физры сегодня не будет что ли? — услышал я знакомый голос.

В класс вошел Полянский. За ним вошла Диана. Они сели за разные парты.

— Полянский. Во-первых, доброе утро, — отозвалась Кириешка. — А во-вторых, ты персонально можешь идти побегать вокруг школы все два урока. Толку от твоего нахождения в классе всё равно не будет.

Что это она так? Я оглянулся на Полянского, он, как ни в чём ни бывало, усаживался на последнюю парту в нашем ряду.

— Герасимович. — переключила Кириешка своё внимание на только что вошедшую в класс девчонку, идущую к своей парте. — Что у тебя на голове? Ты всю галантерею скупила и сразу надела?