Ревизор: возвращение в СССР

Я алгебру хорошо когда-то знал, у меня твёрдая пятерка была. Славка потихоньку передавал Юльке сложенный тетрадный листик с написанным на нём заданием, с которым сам не мог справиться. Юлька расписывала ответ и возвращала ему. И он спокойно переписывал в тетрадку для контрольных работ на законных основаниях, так как разрешалось пользоваться черновиками.

Я, как ни странно, многое вспомнил и сам решил. Только одно задание, которое категорически не мог вспомнить, сделал как Славка.

Юлька наше всё!

Потом в этом же классе была геометрия. Этот предмет я очень любил, сдавал на отлично. Получил массу удовольствия от рисования фигур в клеточках.

После геометрии мы вернулись в класс к Кириешке на урок литературы. Но вместо него нас ждал классный час с разбором полётов на прошлой перемене. Как выяснилось, никто ничего нам не простил и не забыл.

— Вабищевич, — обратилась Кириешка к Юльке, — как комсорг и староста класса, ты отвечаешь за дисциплину в классе. Будь любезна, доложи, что произошло на предыдущей перемене.

— Кое-кто из наших товарищей, — встала Юлька, — позволил себе оскорбительное обращение к другому нашему товарищу. Что вызвало справедливое негодование других наших товарищей. Вследствие чего произошла конфликтная ситуация, которая в результате несправедливых действий первой стороны из словесной перепалки перешла в более активную фазу.

Юлька села. Браво, браво. Если б можно было, я бы аплодировал стоя. Я повернулся к ней боком и тихонько показал ей большой палец руки.

— Кто кого оскорбил? — уточнила Кириешка.

Юлька опять встала:

— Юль Николавна, мне кажется, они сами знают.

— Кто кого оскорбил, я спросила. Вабишевич! — настаивала строго Кириешка.

Класс затих.

— Тимур Полянский назвал Вету Белову опарышем, — была вынуждена ответить Юлька, и опять села.

Ага, так ее Ветой зовут! Отсюда и Ветка.

— Полянский. Вот как тебе не стыдно? — начала увещевать его Кириешка.

Есть с кого пример брать! Самой-то не стыдно было ее оскорблять?

— Тимур, ты должен извиниться перед Ветой, — потребовала Кириешка.

— Не буду я извиняться, — заявил Полянский, развалившись на задней парте.

Ну-ну, и как ты выйдешь из этой ситуации? Я в предвкушении конфуза уставился на Кириешку.

— Напрасно, напрасно, — ухмыляясь, сказала Кириешка. — Вон, наши корреспонденты уже карикатуру на тебя рисуют. Попадёшь в стенгазету, над тобой вся школа смеяться будет.

Я с интересом осмотрелся. Что за стенгазета? И правда, на стене, примыкающей к коридору, висел лист ватмана. Мне со своего места было не разглядеть, что там. Надо будет посмотреть. Учитывая, что занятия по русскому языку и литературе проходят во всех средних и старших классах школы, то проходимость этого кабинета, без преувеличения, вся школа.

— Я им пальцы повыдергаю! Пусть только попробуют что-нибудь нарисовать, — пригрозил, не вставая со своего места, Полянский.

— А за это можно и из школы вылететь, — с угрозой в голосе сказала Кириешка. — И в милицию попасть. Проще извиниться. А, Полянский?

— Не буду, — пробубнил Полянский уже не так уверенно.

Я посмотрел на Ветку, она, сидя вполоборота, в упор смотрела на него.

— Чего не будешь? — спросила Кириешка.

Полянский молчал.

— Дурак! Без аттестата останешься! — не выдержала Дианка.

— Чёрт с вами. Обзываться не буду, — сдался Полянский.

— Осталось извиниться, — подсказала Юлька.

Полянский сидел молча, насупившись как дитя малое. Меня смех разобрал от всего этого цирка. Ну правда, как в детском саду! Одновременно меня не покидало ощущение чего-то давно забытого — все эти «товарищи», «стенгазеты».

— Извиняйся, Полянский! Пока не поздно, — посоветовал я ему, включаясь в игру. — А то Ветка врачом станет, ты придёшь к ней с насморком. А она тебе сорок клизм пропишет!

Класс заржал. Под шумок Полянский что-то сказал смотрящей на него в упор Ветке. Никто ничего не слышал из-за шума. Но, поскольку Ветка развернулась лицом к доске, все решили, что сатисфакция получена.

Ну и хорошо.

Кириешка постучала карандашом по столу, призывая всех к тишине.

— Извинения извинениями, но чтобы подобного больше не было. Такое поведение недостойно комсомольцев. Никаких драк и оскорблений, иначе в следующий раз разговаривать с вами будем уже совершенно по-другому. А теперь вернемся к литературе, — призвала она нас.

Остаток урока занимались обсуждением тем экзаменационных сочинений.

Когда прозвенел звонок, у меня было исписано три страницы в толстой тетрадке по литературе.

Многие, в том числе и Славка, писали перьями на палочках, постоянно макая их в чернильницы, стоявшие на каждой парте. Как они успевали что-то записывать, для меня осталось загадкой.

После литературы я спрятал бабулин паркер во внутренний карман пиджака. От греха подальше.

Потом тут же был урок русского языка. Продолжили повторять экзаменационный материал, а именно, билет номер четыре. Оказывается, повторение этого билета было домашним заданием. И теперь, вызванный по журналу ученик должен был как на экзамене ответить по билету у доски. Интересная техника обучения.