Ревизор: возвращение в СССР

— Меня про ясли спроси, — посоветовала бабушка. — Я сегодня прямо с утра в профком пошла, заявление на ясли наши заводские написала. Обещали помочь чем смогут. Я ещё в ясли сходила, на всякий случай, поговорила там с заведующей. У них группа нашего возраста всего на 10 человек рассчитана, и она укомплектована, даже на одного больше взяли в этом году в расчёте, что все сразу ходить не будут. Как это бывает: кто-то болеет, у кого-то родственники в отпуске. Все сразу дети редко бывают. Она обещала подумать, с воспитателями переговорить. Может, они согласятся двенадцатого ребенка в группу взять. Если же не согласятся, придётся какое-то время самим как-то выкручиваться. На следующий год нас, в любом случае, в новую группу возьмут.

— Понятно, — я расстроился. Было бы лучше, если бы Аришка была в яслях. — Надеемся на лучшее, но готовимся к худшему. Давайте вести расчет на то, что до осени мы с ребёнком своими силами должны справляться.

— Не обязательно до осени, — возразила бабушка. — С начала лета уже места появятся: многих детей на лето в деревню вывозят. У родителей летом отпуска. Так что, я думаю, с июня мы Аришку уже точно в ясли пристроим.

— Уже легче, — обрадовался я. — Это значит, нам как-то надо перекантоваться максимум, — я перебирал пальцы считая, — три с половиной месяца.

— Ничего, — сказала мама, — справимся как-нибудь. Где наша не пропадала.

— Сейчас самое главное, — задумчиво сказал я, — вам обоим сохранить работу, а мне найти свою.

Я доел свой суп, бабуля в ту же миску положила мне жареной картошки с мясом. Похоже, в ход пошло рагу, которое мы с ней набрали. Я с удовольствием всё съел.

— Спасибо. Все очень вкусно, — сказал я, наливая себе чаю. — Мы со Славкой сегодня девчонок в кино пригласили на семь часов. У меня есть копеек тридцать, накиньте, пожалуйста, ещё мелочи на билет.

— А кого из девчонок пригласили? — напряглась бабушка.

— Юлю Вабищевич и Вету Белову, — ответил я.

— Хорошо, — успокоилась бабуля.

— А вы на меня не рассчитывали вечером? — поинтересовался из вежливости я. — Воду я принесу перед уходом, помои вылью. Может, ещё что надо? Пока я дома.

— Да, вроде, ничего не надо. Дров я сама принесу, — задумалась бабушка.

— Давай, я сейчас оставшуюся воду сразу греть поставлю, — предложила мама. — Пеленки Аришкины вечером стирать буду. А ты сейчас воды принесешь и потом ещё вечером.

Я допил чай. Пока мать освобождала ведро, я вышел в сени прикинуть, где соорудить турник. Ни в сенях, ни в сарае я не нашёл ничего подходящего. В сарае у дверей на глаза попался лом. Во, то, что надо. Он, наверно, используется для чего-то в хозяйстве. Но я временно его возьму, потом заменю на какую-нибудь трубу. Куда же его приладить? Я вернулся к дому, огляделся. Сени дощатые, и так еле дышат. Дом бревенчатый, в дверном косяке заметил расстояние между брёвнами и обшивкой, просунул туда лом повыше, вроде пролез. Дверь невысокая, придётся подтягиваться, поджав колени. Ну, хотя бы так пока. Я попробовал повиснуть на импровизированном турнике. Дощатая обшивка дома предательски затрещала. Надо подстраховать гвоздями. Пошёл в сарай искать гвозди и молоток. Нашёл четыре здоровенных гвоздя, мне два хватит. Молотка не нашёл, взял топор.

Заглянул в хату. У дверей стояло пустое ведро. Малая так и сидела в табурете.

— Мне пару гвоздей тут забить надо, — предупредил я. — Малая не испугается?

Мать взяла Аришку на руки и унесла к себе в спальню на всякий случай.

Я обухом забил по гвоздю с каждой стороны прямо под ломом. Попробовал повиснуть, другое дело. Подтянуться не получилось ни разу. Ну, это дело наживное, главное регулярно заниматься. А капля за каплей камень точит.

Взял ведро, оделся и пошёл за водой.

У колонки, пока наливалась вода, я оглядывался по сторонам от нечего делать. На крыльце дома Николаевых я увидел кого-то, вроде Ивана.

Я снял ведро с ручки колонки, поставил рядом и прошёл немного вперёд. Точно. Иван. Стоит, курит на крыльце.

Я пробежал чуть-чуть и оказался у его калитки.

— Вань! — крикнул я. — Привет.

— О, здорово, — увидев меня сказал Иван и пошёл мне навстречу. За ним к калитке молча направился серьёзный немецкий овчар. Я не рискнул заходить и ждал Ивана у калитки.

— Как ты? — спросил я его, протягивая над калиткой руку.

Овчар также молча улегся рядом с калиткой прямо на снегу.

— Выписали наконец-то. В среду швы снимут и на службу, — ответил Иван. — Устал я уже болеть.

— Веронику видел? — спросил я.

— Нет ещё, — ответил Иван. — Вечером к ней схожу. Сам как?

— Да, маман учудила вчера, — пожаловался я. — Привезла дочку Инкину из Перми. Девочка, говорит, поживет пока у нас. Сколько, спрашиваю, это «пока»? Знаешь, что она ответила? Два года.

Иван рассмеялся:

— Бабы. Что с них взять?

— Если помощь какая с Вероникой нужна будет, говори, — попросил я Ивана.

— Думаю пока, разные варианты есть, — поморщился Иван, — выемку хоть отложили, но тяжело это, вот так с подвешенным топором над головой жить. Как решусь на что, сразу тебя найду, подскажешь, как с твоей точки зрения это будет. Не знаю уж откуда, но мыслишь ты толково!