Революции 1917 года в России как серия заговоров

В этот день – 4 июля – в демонстрации приняли участие 500 тыс. человек. Демонстранты были несколько раз (минимально три раза) обстреляны: на углу Садовой и Апраксина переулка были обстреляны солдаты и рабочие (погибли десятки и были ранены сотни людей), а затем около 3 часов дня колонна кронштадтцев которая шла по Невскому и Литейному проспектам, обстреляна из пулеметов с крыш. Согласно Болтину, стреляли не по матросам, а по концу колонны (рабочим, в т. ч. женщинам), которая вышла с Невкого на Литейный проспект. Матросы бросились наверх и подозреваемых в стрельбе убивали на месте.

На углу Литейного проспекта и Пантелеймоновского проспекта последовал второй обстрел колонны, более жесткий. Часть кронштадтцев бросилась в подъезды, часть залегла на мостовую, открыв ответный огонь. «Когда мы подошли к Таврическому дворцу, – рассказывал анархист Ефим Ярчук, – все были настолько взбудоражены, что я подумал, что матросы пойдут на его штурм». Некоторые из них и впрямь начали ломать ворота

Члены ВЦИК в самом Таврическом выслушивали представителей заводов и полков. Из 90 пришедших сюда делегатов слово дали лишь пятерым. Среди них были Мартын Лацис и Сергей Багдатьев. Речи их были вполне определенны: «Вы видите, что написано на плакатах. Тот же вопрос обсуждался на всех заводах… Мы требуем ухода десяти министров-капиталистов. Мы доверяем Совету, но не тем, кому доверяет Совет». И все требования сводились к одному: «Вся власть Всероссийскому Совету рабочих, солдатских и крестьянских депутатов!» Рабочих делегатов поддержал лидер меньшевиков-интернационалистов Юлий Мартов: «История требует, чтобы Совет взял власть в свои руки». О том же заявили лидеры левых эсеров – Мария Спиридонова и Борис Камков.

«Один из рабочих, классический санкюлот, в кепке и короткой синей блузе без пояса, с винтовкой в руке, вскакивает на ораторскую трибуну, – вспоминал Суханов. – Он дрожит от волнения и гнева и резко выкрикивает, потрясая винтовкой, бессвязные слова: «Товарищи! Долго ли терпеть нам, рабочим, предательство?!.. Так знайте, рабочий класс не потерпит!.. Мы добьемся своей воли! Никаких чтобы буржуев! Вся власть Советам!»»

На балконе зала, у комнаты большевистской фракции, стояли Ленин, Зиновьев и Троцкий. Зиновьев вспоминал: Ленин, смеясь, говорил нам: а не попробовать ли нам сейчас! Но тут же прибавлял: нет, сейчас брать власть нельзя, сейчас не выйдет, потому что фронтовики не все еще наши…».

Когда к демонстрантам вышел лидер эсеров Виктор Чернов и стал призывать к спокойствию, один из рабочих, поднеся огромный кулак к его лицу, решительно заявил: «Принимай власть, сукин сын, коли дают!».

Вдруг над Петербургом, вспоминал Суханов – разразился проливной дождь. Минута, две, три, – и «боевые колонны» не выдержали. Очевидцы-командиры рассказывали мне потом, что солдаты-повстанцы разбегались, как под огнем, и переполнили собой все подъезды, навесы, подворотни. Настроение было сбито, ряды расстроены. Дождь распылил восставшую армию… Командиры говорили, что восстановить армию уже не удалось, и последние шансы на какие-нибудь планомерные операции после ливня совершенно исчезли».

Митинги в городе продолжались, но уже распыленно. В городе продолжалась стрельба и вооруженные стычки, в которых на стороне правительства принимали участие казаки и юнкерские патрули, офицерские группы. На подходах к Выборгскому району солдаты 1-го пулеметного полка строили против них баррикады. На углу Шпалерной улицы и Литейного проспекта в 9 часу вечера произошло столкновение, когда около 200 казаков при двух орудиях, обстреляли, а затем пытались атаковать в конном строю солдат 1-го пулеметного полка. На поле стычки осталось 12 убитых казачьих лошадей. Всего за эти дни в стычках и перестрелках было ранено и убито около 700 человек. Согласно данным Центрального пункта по оказанию медицинской помощи 3–6 июля 1917 г. было 16 убитых, 40 умерших от ран и 659 раненных.

Временное правительство объявило Петроград на военном положении, с фронта прибыли верные ему войска под командованием поручика Ю. Мазуренко, начались аресты. На следующий день ЦК РСДРП (б) принял решение о прекращении демонстраций.

Оценка июльских событий была различной. Проправительственная печать связывала эти события с Тарнопольским прорывом, представляя их «большевистской попыткой прорвать внутренний фронт». А. Ф. Керенский называл их «ленинским восстанием», связав их выступление с Германским Генштабом. Уже в момент июльского кризиса это обвинение было использовано для дискредитации большевиков. В основе обвинений лежали показания Ермоленко. Главным доводом обвинения также была созданная А. Парвусом экспортноимпортная компания Ганецкого, которая, по мнению Временного правительства, финансировала большевиков.