Революции 1917 года в России как серия заговоров

Но работа одного лишь «надполья» оказалась недостаточной. Летом 1917 года члены Главного Комитета установили негласные контакты с известными политиками: П.Н. Милюковым, В.А. Маклаковым (до его отъезда в Париж в качестве российского посла), П.Б. Струве, Н.В. Савичем и др. Но главную роль Союз офицеров сыграл в подготовке выступления генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, ставшего Главковерхом после неудачных для Русской армии июльских боев. По свидетельству Ряснянского, «группа, образовавшаяся из состава Главного Комитета… Союза офицеров при Ставке, всего в составе 8-10 человек (во главе ее стоял полковник Сидорин – В.Ц.), и занявшаяся конспиративной деятельностью, поставила себе ближайшей задачей организовать среди офицеров группу верных идее Национальной России. Вождем, за которым предполагалось идти, был генерал Корнилов. Корнилову об этом ничего не было сказано… часть членов Главного Комитета образовала группу, вошедшую в связь с некоторыми другими организациями… Конспиративные группы того периода представляли собой небольшие группы, главным образом офицеров, ничем не связанных и даже враждовавших между собою…, но все они были антибольшевистскими и антикеренскими».

Именно из этих групп предполагалось организовать мобильные офицерско-юнкерские отряды, с помощью которых следовало захватить центральные учреждения Петрограда и арестовать Петроградский Совет. Об их намерениях накануне выступления генерала Корнилова в августе 1917 г. узнал Алексеев и, как будет показано ниже, категорически отказал в поддержке такого рода «активизма».

Союз выступил инициатором создания достаточно широкого фронта военно-политических организаций, используя для этого необходимые личные и деловые контакты. Еще 30 марта 1917 г. в Петрограде прошло учредительное собрание Военной лиги. Ее целью провозглашалось оказание «всемерного содействия и самой широкой поддержки к охранению, закреплению и усилению боеспособности Российских армии и флота», а также «обслуживание лишь профессиональных интересов дела государственной обороны, исключая из сферы своей деятельности политику, как таковую». Но в условиях «разложения армии и тыла» участие в политике становилось неизбежным. В воззвании «Офицеры и солдаты!» заявлялось:

«Свобода, завоеванная внутри страны, отнюдь не обеспечена от опасности извне. И борьба с этой внешней опасностью, – с занесенным над нами прусским стальным молотом, – во много раз серьезнее и тяжелее, чем с тем царизмом, который всеми единодушно признан давно прогнившим».

Среди учредителей Военной лиги были: уже упоминавшийся выше полковник Лебедев (он же был и среди учредителей Союза офицеров), капитан 1-го ранга Б.А. Вилькицкий. Лига издавала газету «На страже».

В описываемый период продолжали свою работу также Союз георгиевских кавалеров, Союз увечных воинов, Союз бежавших из плена. Преимуществами подобных структур было то, что они, имея легальный статус юридических лиц, обладая хорошей военной организацией и дисциплиной, имели разветвленную сеть в тылу. Этого не хватало Союзу офицеров. Кроме того, Союз георгиевских кавалеров располагал организованной «дружиной», участвовавшей в разоружении частей Петроградского гарнизона, выступивших против Временного правительства 3–5 июля 1917 г.

Налаживалось взаимодействие и между различными организациями и союзами. 31 июля и 7 августа 1917 г. состоялись совместные заседания Союза офицеров и Военной лиги, на которых было принято решение о создании т. н. Союза народной обороны, в который помимо двух вышеназванных организаций могли войти и другие, аналогичные военные организации. 13 августа генералу Корнилову было вручено обращение, подписанное 10-ю организациями (Военная лига, Союз Георгиевских кавалеров, Союз воинского долга, Союз «Честь Родины», Союз добровольцев народной обороны, Добровольческая дивизия, Батальон свободы, Союз спасения Родины, Общество 1914 года, Республиканский Центр).

По оценке Деникина, летом 1917 г. множество официальных и неофициальных контактов, встреч генерала с политиками и военными «создавало иллюзию широкого, если не народного, то общественного движения, увлекавшего Корнилова роковым образом в центр его». В результате: «…суровый и честный воин, увлекаемый глубоким патриотизмом, не искушенный в политике и плохо разбиравшийся в людях, с отчаянием в душе и с горячим желанием жертвенного подвига, загипнотизированный и правдой, и лестью, и всеобщим томительным, нервным ожиданием чьего-то пришествия, – искренне уверовал в провиденциальность своего назначения. С этой верой жил и боролся, с нею же и умер на высоком берегу Кубани».