Революция 1917 года глазами современников. Том 2 (Июнь-сентябрь)

³ Здесь и далее по тексту, согласно ремарке составителей 34-го тома Полного собрания сочинений Ленина - курсив редакции «Рабочего Пути».

⁴ Было «протащить».

⁵ В рукописи пять раз при упоминании Дана одного, либо вместе с Либером, Ленин употребляет словосочетание «Либердан», и каждый раз, за исключением первого, безымянный редактор правит данный ленинский пассаж.

⁶ В рукописи: «меньшинство».

⁷

У Ленина - «неизбежность».

⁸ Авторское «не» редактор меняет на «он».

⁹ После «Керенского» шло «за дело».

¹⁰ Было «с империалистами союзными».

¹¹ Нумерация Думы Лениным везде дана римскими цифрами.

¹²

Выпущены четыре слова: «вскакивает, чтобы прогнать Керенского».

¹³ У Ленина было: «и хама».

¹⁴ Перед словом «холопы» стояло слово «хамы».

¹⁵ Далее следовал снятый редактором текст: «Удивительно ли было бы, если бы у революционных солдат и рабочих явилась мысль: “Хорошо бы, кабы потолок Александринки провалился и раздавил всю эту банду хамских душонок, которые могут молчать, когда им наглядно поясняют, как Керенский и К° водят их за нос болтовней о мире; - которые могут весело смеяться, когда им говорят яснее ясного их собственные министры, что министерская чехарда есть комедия (прикрывающая сделки Керенского с корниловцами). Избави нас, боже, от друзей, а с врагами мы справимся сами! Избави нас, боже, от таких претендентов на революционно-демократическое руководство, а с Керенскими, кадетами, корниловцами мы справимся сами”».

¹⁶ Перед словом «является» у Ленина было слово «явная».

¹⁷

Перед словом «внимание» стояло - «отвлечь».

¹⁸ Далее снят следующий текст: «Большевики должны были оставить из 136 своих депутатов одного-трех для “службы связи”, для телефонных сообщений о моменте прекращения гнусной болтовни и переходе к голосованию. Но большевики не должны были давать занять себя явными пустяками, явным обманом народа с явной целью притушить нарастающую революцию посредством игры в бирюльки».

¹⁹ Далее, вместо запятой, была поставлена точка. Снятыми оказались полторы страницы текста: «[...] которое явно только давало оттяжку корниловцу-Керенскому, явно только облегчало ему новые варианты “министерской чехарды”.

У большевиков получилось неправильное отношение к парламентаризму в моменты революционных (не - “конституционных”) кризисов, неправильное отношение к эсерам и меньшевикам.

Понятно, как это получилось: история сделала с корниловщиной очень крутой поворот. Партия отстала от невероятно быстрого темпа истории на этом повороте. Партия дала себя завлечь, на время, в ловушку презренной говорильни.

Надо было уделить этой говорильне одну сотую сил, а ⁹⁹

/₁₀₀ отдать массам.

Надо было, если поворот предписывал предложить компромисс эсерам и меньшевикам (мне лично кажется, что он это предписывал), сделать это ясно, открыто, быстро, дабы тотчас учесть возможный и вероятный отказ друзей бонапартиста Керенского идти на компромисс с большевиками.

Отказ был налицо уже в статьях “Дела Народа” и “Рабочей Газеты” накануне совещания. Надо было возможно более официально, открыто, ясно сказать, не теряя ни минуты сказать массам: гг. эсеры и меньшевики отвергли наш компромисс, долой эсеров и меньшевиков! Совещание, под аккомпанемент такого лозунга на заводах и в казармах, могло бы “смеяться” над наивностями Зарудного!

Атмосфера некоего увлечения “Совещанием” и обстановкой его складывалась, видимо, с разных сторон. Ошибкой было со стороны тов. Зиновьева писать про Коммуну так двусмысленно (по меньшей мере, двусмысленно), что выходило, будто, победив в Питере, Коммуна может потерпеть поражение, как во Франции в 1871 г. Это абсолютно неверно. Победив в Питере, Коммуна победила бы и в России. Ошибкой было с его же стороны писать, что большевики сделали хорошо, предположив пропорциональный состав президиума в Петроградском Совете. Никогда ничего путного революционный пролетариат в Совете не сделает при таком пропорциональном допущении господ Церетели: допускать их, значит отнимать у себя возможность работы, значит губить советскую работу. Ошибкой было со стороны тов. Каменева говорить первую речь на Совещании в чисто “конституционном” духе, ставя смешной вопрос о доверии или “недоверии” к правительству. Если нельзя было на таком собрании сказать ту правду про корниловца-Керенского, которая уже сказана и в “Рабочем Пути” и в московском “Социал-Демократе”, то почему бы не сослаться на них и закрепить перед массами, что Совещание не хочет слушать правды про корниловца- Керенского?

Ошибкой было со стороны делегаций от питерских рабочих посылать ораторов на такое совещание, после речи Зарудного, после выяснения обстановки. К чему было метать бисер перед друзьями Керенского? К чему было отвлекать пролетарские силы на комедийное совещание? Почему бы те же делегации столь мирно и законно не отправить бы по казармам и наиболее отсталым фабрикам? Это было бы в миллион раз полезнее, насущнее, серьезнее, дельнее, чем путешествие к Александринке и разговоры с кооператорами, сочувствующими “Единству” и Керенскому».

²⁰ Далее шло: «от разных делегаций».