Революция 1917 года глазами современников. Том 2 (Июнь-сентябрь)

Заседание, подготовленное всякого рода фракционными и другими сговорами, началось, можно сказать, при предзнаменованиях самых благоприятных. Даже большевики как будто заразились общим настроением, и когда Церетели делал свой доклад, то из лож, откуда так часто за эти пять дней раздавались выкрики, откуда так часто гудел «по-зо-о-р» (для этого выкрика совещание создало своего рода ритуальный мотив) оратор ни разу не был прерван. Но это продолжалось недолго. Выступление Троцкого по мотивам голосования показало, что большевики уже оправились от конфуза или совсем не ощущали его: они решились продолжать свою политическую игру, несмотря на участие в подготовке компромисса. Так, выступление Троцкого свидетельствовало, что перемирие среди демократии весьма непрочно, и что именно успех успокоительной микстуры Церетели создает в большевистских кругах жгучую потребность сейчас же, тут же на месте продемонстрировать тем, кто за стенами Александринского театра прислушивается к их лозунгам, что «предателю» Церетели не удастся «обмануть» пролетариат. В Выборгском районе ни на одну минуту не должны думать, что вожди большевизма могут идти вместе с мелкобуржуазными элементами революционной демократии. Троцкий сохранил в своей речи апарансы: он говорил по существу формулы, он вскрывал внутренние противоречия церетелевской формулы с точки зрения большевизма. Но Каменев, Луначарский и Ногин откровенно приступили к своей задаче, как опытные специалисты по срыванию собраний, и как демагоги, играющие на личных, совершенно недопустимых нападках. Обвинения, предъявленные Церетели этими «вождями» большевизма, этими идейными вдохновителями авангарда русской революции, были отвратительные, были рассчитаны на создание скандала.

И скандал разразился, скандал типично митинговый. В воздухе раздавались ругательства, крики, поднимались кулаки, наливались кровью глаза, лица. Был предъявлен большевистский ультиматум, и совершился исход большевиков, сопровождаемый свистом с одной стороны, ругательствами и угрозами, весьма недвусмысленными угрозами - с другой. Сущность, конечно, была совсем не в том, что большевики сочли себя оскорбленными заявлением Церетели, что при разговорах с ними нужно приводить с собою нотариуса и двух писцов. Это был только повод для выявления тех партийных решений и настроений, которые вообще не могут уложиться в самый гибкий, самый резиновый компромисс, стремящийся к объединению. И с[оциалисты]-р[еволюционеры] левого крыла в более приличной форме тоже нанесли удар этому компромиссу.

Если бы «исход» большевиков был началом создания революционно-демократического блока, способного проникнуться элементарными государственными началами, то исторически скандальное заседание в Александринском театре могло бы приобрести значение если не «объединения» всей демократии, о котором говорил Церетели, то поворотного пункта в процессе превращения революционной обывательщины в истинно демократическую силу. Но, увы, настроения партий и фракций (мы не говорим о кооператорах, к которым большинство относится как к скрытым контрреволюционерам и кадетам) не оправдывает этих надежд.

Когда в перерыве, устроенном по случаю большевистского скандала, я присматривался к настроению небольшевистских групп, то уже увидел, что испуг предыдущего дня, разрешенный компромиссом Церетели, заменяется новым - как бы не порвать окончательно с большевиками. Соответственно этому, в зале и в кулуарах стали циркулировать разного рода страхи. Шепотом стали передавать, кажется, без всякого основания, что часть караула, охранявшего собрание, узнав об исходе большевиков, отправилась в казармы: шепотом же комментировался выклик большевиков, раздавшийся при окончательном голосовании, что пролетариат не участвовал в нем, шепотом говорилось о всевозможных выступлениях. Ощущалось, что большевистская стихия, опирающаяся на низы, влияет на все собрание. Она не отменена, она продолжит свою разрушительную работу и в совещании, и в том предпарламенте, который явится совещанием в малом масштабе, со всеми его особенностями и революционно-обывательскими настроениями.

Речь. 1917,22 сентября (2 октября). № 223 (3965).

Ленин В.И. О ГЕРОЯХ ПОДЛОГА

Кончилось так называемое Демократическое совещание. Слава Богу, еще одна комедия осталась позади. Мы все же таки идем вперед, если в книге судеб нашей революции положено ¹ пройти не более как через определенное число комедий.

Чтобы правильно учесть политические итоги Совещания, надо постараться определить его точное классовое значение, вытекающее из объективных фактов.

Дальнейшее разложение правительственных партий эсеров и меньшевиков, явная для всех потеря ими большинства в революционной демократии, шаг вперед в объединении и оголении бонапартизма как г-на Керенского, так и гг. Церетели, Чернова и К° - таково классовое значение Совещания.