Революция 1917 года глазами современников. Том 3 (Октябрь 1917 г. - январь 1918 г.)

На ночь кое-как разместились по 5-10 человек в одном номере. Большая часть жильцов, особенно женщин, осталась ночевать в коридорах, сидя на стульях и скамейках. Никто, конечно не раздевался. Комитет сорганизовал охрану из жильцов, и мы всю ночь обходили дозором помещение.

Комитет предложил всем сдать оружие, у кого какое было, и им вооружили патрульных.

Ночью в гостиницу постучались вооруженные люди. Мы принуждены были их впустить. Вошла группа в 8 человек - один студент, один прапорщик и юнкера. Они попросили чаю и сказали, что никого не тронут, стрелять из гостиницы не будут, но просят разрешения отогреться. Им дали чаю. К утру часть их ушла, осталось два юнкера. По их словам, они отбиваются успешно от большевиков. Кремль и Дума в их руках, но их мало, у них нет пулеметов.

К утру, 29-го, в гостиницу постучалась новая толпа вооруженных людей. Им тотчас же открыли, и в гостиницу вошел большой отряд солдат-большевиков. Они тут же арестовали двух юнкеров и увели их. Солдаты заняли помещение, заявив нам, что гостиница, по их сведениям, цитадель юнкеров, что из нее стреляли в солдат и что гостиницу решено разнести. Они обыскали все этажи, срезали все телефоны и разместились внизу.

После прихода большевиков прошло часов шесть. Мы уже начали привыкать к той беспрестанной оружейной пальбе, которая слышна была по всем направлениям. Было около часу дня. Неожиданно гостиницу потряс страшный удар. В нее попал первый снаряд, ударивший в угловую комнату 4-го этажа и разбивший № 429. Была выбита часть стены, осколками кирпичей была засыпана вся комната. В слуховом окне показался дым. Раздались крики: «пожар», «горим». Наверху лестницы появился администратор гостиницы г. Гаффури и крикнул.

- Немедленно сюда десять отчаянных мужчин.

Из толпы вяло отделилось двое, но гурьбой, как один человек, пошли иностранцы, главным образом англичане. Тревога оказалась ложной. За дым была принята пыль, поднявшаяся от удара в трубу.

В этот день тяжелых снарядов в гостиницу больше не попадало. Но орудийную пальбу слышали весь день. Напуганная толпа принимала каждый выстрел за удар по гостинице.

В 2 часа нас выстроили опять в очередь и в кухне дали такую же еду, что и накануне.

День прошел в нервной тревоге.

Отряды солдат менялись, то приходили, то уходили и особых беспокойств не чинили.

30-го утром нас опять выстроили в очередь и дали каждому по стакану чая и ¹/₄ фунта хлеба, причем предупредили, что в 3 часа будет выдана та же порция чая с хлебом, ибо провианта нет, и, кроме того, кухня не может работать, так как помещение поваров обстреливается.

Попытка вскрыть продовольственный магазин, находящийся в доме гостиницы, не удалась; магазин был закрыт с улицы. Со двора удалось взломать одну кладовую, где оказался большой запас яблок. Было роздано по два яблока на человека.

Начался форменный голод. Делились друг с другом, кто чем мог, наделяя в первую голову детей и больных. У

одного оказалось 4 фунта колбасы, у другого - консервы, у третьего - сухари. Особенную энергию проявила г. Р., добывая и справедливо раздавая еду наиболее голодным.

В этот день большевики окончательно заняли гостиницу, причем от военно-революционного комитета явился во главе отряда солдат д-р К., потребовав немедленной выдачи всего оружия, которое имелось у жильцов. Мы ему отдали те 10-12 револьверов, которые имелись у 300 жильцов. Он любезно предложил нам переписать номера этих револьверов...

Комитет жильцов заявил ему протест против того, что гостиницу обстреливают и что из окон ее солдаты стреляют. Отель, в котором находится столько иностранцев, должен быть признан нейтральным. Д-р К. обещал переговорить со «штабом».

В этот день гостиница подверглась усиленному обстрелу. В нее попало 5 орудийных снарядов. Один пробил стенку 2-го этажа, три разгромили 3-й этаж, 1 - четвертый.

Эта канонада окончательно измучила нас.

Голодные, исстрадавшиеся люди, не спавшие две ночи, доходили до истерики, до галлюцинаций. Каждый шум вызывал нервный ужас.

Пальба все продолжалась. Днем мы узнали, что предстоит особо интенсивная пальба: будут обстреливать Кремль и Думу, и гостинице грозит еще большая опасность.

В 5 часов дня комитет предложил жильцам спуститься в подвал. Во главе с иностранцами квартиранты спустились по темной лестнице в грязный, холодный, сырой подвал, где уместились на досках и принесенных стульях.

Сидели буквально друг на друге. При малейшей панике, при пожаре, масса народа тут же могла погибнуть. Члены комитета по возможности старались держать в известном порядке толпу голодных и зябнущих людей. Особенно жутко было смотреть на измученные лица детишек.

Одним из снарядов повредило электрические провода, и гостиница поверглась в мрак. Раздобыли свечи, и в полумраке, как тени, жильцы бродили, натыкаясь друг на друга.

Канонада продолжалась беспрерывно. Временами казалось, что вся Москва бомбардируется, что злой враг задался целью сравнять ее с землей.