Революция 1917 года глазами современников. Том 3 (Октябрь 1917 г. - январь 1918 г.)

Сегодня или завтра несколько тысяч воинов-украинцев с согласия главнокомандующего выедут на Украину. Нечего и говорить, что в мирное время местом пребывания украинцев-воинов может быть Украина. Но война осложняет дело, и без разрешения соответственных воинских властей свободное передвижение тех или иных национальных групп из армии приходится свести до минимума. Об этом я говорю, как о правиле, зная, что всякое правило допускает исключения.

СЪЕЗД СОВЕТОВ УКРАИНЫ

Тов. Сталин. Мы все думаем, что абсолютно необходим съезд представителей рабочих, солдатских и крестьянских депутатов Украины ³⁴³. Нам непонятно

то недоверие, с которым украинцы относятся к идее такого съезда. Мы все полагаем, что вы - киевляне, одесситы, харьковцы, екатеринославцы и прочие должны немедленно взяться за созыв такого съезда, конечно, совместно с Радой.

Если же она откажется сотрудничать с вами в этой области, что нам кажется маловероятным, то созвать его без Рады.

Власть Советам на местах - это та революционная заповедь, от которой мы не можем отказаться, и мы не понимаем, как может Рада спорить против аксиом.

О ВЛАСТИ СОВЕТОВ

Т. Сталин. Еще раз повторяю, наше общее мнение немедленно созвать краевой съезд рабочих, солдатских и крестьянских депутатов на Украине. Вопросы о советской власти в центре и на местах не допускают никаких уступок. Иного способа образования краевой власти и иной ее формы я себе не могу представить. Мне непонятно недоверие Рады к идее советской власти.

ИМПЕРИАЛИЗМ РАДЫ

Т. Бакинский. Это недоверие объясняется тем, что по конструкции и по составу Рада далеко не демократическое учреждение.

Т. Сталин. Это должно быть так. Это видно еще из того, что Рада сверху присоединяет к себе все новые и новые губернии, не спрашивая жителей этих губерний, хотят ли они войти в состав Украины.

Мы все здесь думаем, что в таких случаях вопрос должен и может быть решен лишь самим населением путем референдума. Поскольку Рада этого не делает, а совершенно произвольно и сверху аннексирует новые губернии, она сама разоблачает себя как организацию недемократическую.

Съезд Советов Украины должен дать, между прочим, мнение о способе опроса населения по вопросу о принадлежности к той или иной области.

Правда (Пг.). 24 ноября (7 декабря) 1917. № 198.

154. Проф. П.В. Верховский. Самое страшное («Ростовская Речь»)

25 ноября 1917 г.

В последние 4 года, а в особенности в последние 8 месяцев мы пережили очень много всяких ужасов и к некоторым из них приспособились и привыкли. Разгромы имений, уничтожение посевов, грабежи и убийства в одиночку и шайками, по одному или целыми семьями - все это стало обычным делом. Не только простые убийства, но и истязания людей всех возрастов - стариков, юнкеров, молодых женщин и даже детей - останавливают наше внимание только на самое короткое время. Мы привыкли не только к гибели нашего имущества и жизни, но также к гибели наших лучших идеалов, наших стремлений к подлинной свободе и культуре. Все напрасно, все раздавлено, сначала немцами, потом социалистами, наиболее приличного вида, соц[иалистами]-революционерами и, наконец, большевиками.

Казалось бы, удивляться и ужасаться более нечему.

И тем не менее нельзя без ужаса прочесть протокол перемирия большевистской 5 армии с немцами, заключенного 13 ноября.

Дело вовсе не в том, что три субъекта с нерусскими фамилиями ³⁴⁴: Шнеур, Сагалович и Мерен, взяли на себя «почтенную» инициативу отправиться в немецкие окопы с завязанными глазами и там заключить перемирие.

Дело даже не в самом перемирии, которое, в сущности, заключено уже давно, с самого начала «великой» революции, как только социалисты всех оттенков заговорили об «империализме», будто бы буржуазии, о выяснении целей войны и о мире без аннексий и контрибуций. Уже тогда военные действ. прекратились, наши серые «герои» стали усиленно дезертировать или брататься с немцами.

Взывать к патриотической совести большевиков и доказывать им непатриотичность формального заключения перемирия, очевидно, с изменою союзникам, было бы совершенно бесполезным делом.

Весь ужас протокола о заключении перемирия состоит в той бюрократической точности и в тех подробностях, которые изобличают, что не перемирие заключено между двумя воюющими, уважающими друг друга сторонами, а хамы и лакеи германского императора явились к нему с почтительным докладом о том, что все им порученное уже сделано, что России как государства уже нет, и что ее, как географическую величину, можно уже взять голыми руками.