Революция, или Как произошел переворот в России

Председатель. – Тут имеется письмо, написанное вами 28 февраля, в 10 час. вечера, С. П. Федорову: «Дальше Тосна поезда не пойдут. По моему глубокому убеждению, надо его величеству из Бологого повернуть на Псков (320 верст), и там, опираясь на фронт ген. – ад. Рузского, начать действовать против Петрограда. Там, в Пскове, скорей можно сделать распоряжение о составе отряда для отправки в Петроград. Псков – старый губернский город, население его не взволновано. Оттуда скорей и лучше можно помочь царской семье. – В Тосне его величество может подвергнуться опасности. Пишу вам все это, считая невозможным скрыть; мне кажется, это мысль, которая в эту страшную минуту может помочь делу спасения государя и его семьи. Если мою мысль не одобрите – разорвите записку. Преданный Д. Дубенский». Это подлинная записка?

Дубенский. – Подлинная. Я прошу обратить внимание и отметить, что мы здесь хлопотали, главным образом, о семье, потому что нам сказали, что она подвергается опасности, что туда идут войска и хотят убить. Вот почему я и думал, что нужно прежде всего спасти семью. А в отношении военных действий против Петрограда у нас мыслей не было. Мы, главным образом, хотели спасти государя и семью.

Председатель.

 – Но вы пишете: «Начать действовать против Петрограда». Это как будто противоречит и не значит соглашаться с Временным правительством.

Дубенский. – Мы Временного правительства почти не знали. Я могу сказать, что первый раз мы узнали, что во главе правительства Родзянко, и о составе министерства, кажется, в Пскове, и, помню, ужасно удивились, что в ответственное министерство вошел Керенский. Тут в моем письме сказано: «Спасти государя и царскую семью».

Председатель. – Да. «Делу спасения государя и его семьи». Как он относился к опасности, угрожавшей его семье?

Дубенский.

 – В этот момент я с ним об этом не говорил, но он волновался. Ожидали телеграмм; было странно, что государь не получал телеграмм из Царского Села. Кажется, получили известие от Рузского о том, что там все благополучно. Я из Пскова послал своего человека в Петроград, чтобы узнать, что там делается. Раньше никто не догадался, и тогда этому человеку дали письма и Фредерикс, и Дрентельн, и Воейков. Мы его переодели в штатское, прямо-таки хулиганом, чтобы он мог доехать в Петроград; он вернулся, и мы получили ответы.

Председатель. – «2 марта, четверг. Псков. Всю ночь до 6 часов утра говорили по прямому проводу Рузский с Родзянкой, ответы которого неутешительны. Родзянко сказал, что он не может быть уверенным ни за один час; ехать для переговоров не может, о чем он телеграфирует, намекая на изменившееся обстоятельство. Обстоятельство это только-что предположено, а может быть и осуществлено, – избрать регентом Михаила Александровича, т. е. совершенно упразднить императора Николая II. Рузский находит, что войска посылать в Петроград нельзя, так как они только ухудшат положение, ибо перейдут к мятежникам. Трудно представить весь ужас тех слухов, которые пришлось слышать. В Петрограде анархия, господство черни, жидов, оскорбления офицеров, аресты министров и других видных деятелей правительства. Разграблены ружейные магазины». Вы ознакомлены с содержанием переговоров Рузского с Родзянкой по телефону более детально, чем у вас записано?

Дубенский. – Нет, это просто разговоры, но я думаю, что это более или менее верно.