Революция муравьев

По сути, 24-му хочется создать первый феромональный муравьиный роман. И он его ясно себе представляет – как сагу о Пальцах, построенную по законам великих муравьиных сказаний. Наделенный новым чувственным даром половой особи, он считает, что ему хватит таланта сочинить приключенческий рассказ на основе того, что, по его разумению, он узнал о Пальцах.

Он и название уже придумал – самое что ни на есть простое: «Пальцы».

103-я принцесса отправляется взглянуть на художества 7-го.

Художник заявляет ей, что ему нужны различные пигментные красители. 103-я советует использовать пыльцу вместо желтой краски, траву – вместо зеленой и растертые лепестки мака – вместо красной. 7-й добавляет в смесь слюны и медвяной росы, чтобы связать все ингредиенты, и с двумя другими муравьями, которых он призвал себе в помощники, берется изобразить на листе платана длинную череду событий, связанных с великим контрпоходом. Он рисует трех муравьев, затем подрисовывает вдалеке розовый шар – розовый цвет он получает, смешав мел с растертым лепестком мака. С помощью пыльцы он проводит черту между муравьями и Пальцем.

Это огонь. Огонь – связующее звено между Пальцами и муравьями.

103-я принцесса рассматривает творение своего спутника, и ей в голову приходит мысль. А почему бы не назвать их экспедицию Революцией Пальцев вместо контрпохода? В конце концов, знакомство с миром Пальцев, несомненно, взбудоражит муравьиное сообщество, и такое название годится как нельзя лучше.

Споры вокруг костерка продолжаются. Насекомые, которые все еще побаиваются раскаленных угольков, требуют потушить огонь и забыть про него навсегда. Между муравьями, сторонниками и противниками огня, завязывается потасовка.

103-й принцессе не удается разнять драчунов. Споры, уже более мирные, продолжаются лишь после того, как в драке погибают три муравья. Некоторые их товарищи настойчиво призывают наложить запрет на огонь. Другие возражают, отвечая, что огонь – движитель современной эволюции, и ежели Пальцы пользуются им без опаски, стало быть, и муравьям пристало поступать так же. Они уверяют, что, наложив запрет на огонь, потеряют кучу времени и отстанут в своей технологической эволюции. Если бы муравьи смогли объективно исследовать огонь еще сто миллионов с лишним лет назад, они бы узнали, чем он полезен, а чем вреден, и у них, наверное, теперь тоже были бы свои «искусство», «юмор» и «любовь».

Противники огня возражают, напоминая, что в былые времена огонь в считаные мгновения уничтожал целые участки леса. И у муравьев, уверяют они, недостаточно опыта, чтобы пользоваться им разумно. Но сторонники огня тут же отвечают, что с тех пор как они пользуются огнем, не случилось ничего страшного. Они одолели муравьев-карликов, смогли приготовить всевозможные кашицы и необыкновенные продукты, которые им теперь предстоит исследовать.

В общем, спорщики соглашаются и дальше исследовать огонь, не забывая про повышенные меры безопасности. Они собираются выкопать вокруг горящего угля канавку, чтобы огонь случайно не перекинулся на сосновые иголки, устилающие землю. Иначе в один миг может вспыхнуть пожар…

Одному из муравьев, сторонников огня, пришла мысль поджарить кусочек саранчатины; он уверяет, что жареная саранча вкуснее. Но поделиться своими ощущениями с другими он не успевает: одна его лапка, которую он слишком близко поднес к огню, воспламеняется в считаные мгновения – насекомое вместе с вкусным обедом в желудке сгорает на глазах у товарищей.

103-я принцесса наблюдает за происходящим, размеренно помахивая усиком. Открытие, сделанное Пальцами, а также их обычаи производят на муравьев столь сильное впечатление, что они уже не знают, как быть дальше. 103-й кажется, что они похожи на утомленных жаждой букашек, которые видят лужу, бросаются к ней, начинают пить без удержу – и вскоре погибают. А пить надобно понемногу, чтобы дать организму пообвыкнуть.

Если герои Революции Пальцев не поостерегутся, все может пойти насмарку, а чем это обернется, 103-я даже не представляет.

Она замечает только, что впервые за многие ночи не смыкает глаз, равно как и все ее спутники. В пещере сияет солнце, а снаружи, через расселину в стене, она видит ночную мглу.

117. Второй день революции муравьев

Ночь закончилась. На небе медленно взошло солнце: спешить оно, по обыкновению, не собиралось.

Было семь часов утра, в лицее Фонтенбло наступал второй день революции.

Жюли еще спала.

Ей снился Цзи-вонг. Одну за другой кореец расстегнул пуговицы на ее блузке, освободил застежку на бюстгальтере, сжимавшем ей грудь; он неспешно снял с нее одежду и, наконец, приблизился губами к ее устам.

– Нет, – вяло протестовала она, извиваясь в его объятиях.

А он тихо приговаривал:

– Как хочешь. Ведь это всего лишь сон, а значит, тебе решать.

Его слова, сказанные напрямик, мигом вернули ее в действительность.

– Жюли проснулась. Скорей сюда! – крикнул кто-то.

Чья-то рука помогла ей встать.