Совокупляться в таком замкнутом пространстве дело непростое, но, подбадриваемая окружавшими ее сородичами, 103-я принцесса взмывает вверх и начинает выписывать круги между стенками стеклянного узилища.
24-й принц взлетает следом – вдогонку за нею.
Конечно, все это не так романтично, как под чистым небом, среди деревьев и лесных запахов, но оба насекомых точно знают, что это их последняя возможность. Если они не сольются в любовной страсти здесь и сейчас, им уже не познать ее никогда.
24-й принц порхает позади 103-й принцессы. Она летает слишком быстро, и ему за ней не угнаться. Он просит ее поубавить прыть.
Наконец он покрывает ее, пристраивается сзади и выгибается, силясь овладеть ею. Высший пилотаж! Но не все так просто. Помышляя только о соитии, 103-я забывает управлять полетом – и врезается в стеклянную стенку ящика. От удара 24-й принц отрывается от своей красавицы и снова пускается вдогонку за нею.
Раньше 103-я принцесса насмехалась над замысловатыми ухаживаниями Пальцев, но теперь ей хотелось бы последовать их примеру и предаться любви на земле. Так куда проще, чем пытаться спариться в полете: хуже ничего не придумаешь.
С третьей попытки 24-й принц, изрядно подустав, наконец покрывает 103-ю принцессу. Их обоих охватывает совершенно новое и очень сильное ощущение. Тем более что они оба обрели свои свойства искусственным способом.
Их усики сплетаются, точно в процессе безграничного общения. Они сливаются воедино не только мыслями, но и телами.
В их крохотных головках одновременно возникают необыкновенные образы.
Чтобы опять не натыкаться на стенки инсектария, 103-я принцесса, управляющая полетом, описывает небольшие концентрические круги посреди их темницы, в паре сантиметров от продырявленного плексигласового потолка.
Фантастические картинки становятся более четкими. Их порождает 103-я – она все еще помнит замечательные романтические сцены из фильма
Сейчас для обоих насекомых любовь более ярко выражается через образы из мира Пальцев, чем через картинки из их собственной культуры. У белоканцев, конечно, существует немало красочных легенд, но ни одна из них не похожа на
Между тем внизу другие муравьи с восторгом наблюдают за их кружением. Они понимают, что происходит нечто необычное. 10-й отмечает в «мифологическом феромоне» все, что навевает на него это мгновение чистой романтической поэзии.
И вдруг в вышине происходит что-то непонятное. 24-му принцу становится дурно. Он как-то чудно водит усиками. Сердце у него бьется все чаще. Огромная багровая волна чистого удовольствия и нестерпимой боли накатывает на него, подобно приливу. Ему кажется, что у него вот-вот разорвется сердце – оно колотится так, что его уже не остановить.
Тук… тук-тук-тук-тук-тук… тук!
Тук-тук-тук!
Судья несколько раз отрывисто хватил колотушкой по столу, предупреждая публику, что слушание продолжается.
– Дамы и господа присяжные заседатели, пожалуйста, соблаговолите занять свои места.
Председатель сообщил присяжным, что отныне муравьи, которых признали существами разумными, с юридической точки зрения подлежат ответственности. А стало быть, и вынесенное ими решение касательно участи 103-й и ее сородичей-муравьев должно быть соразмерно с их деяниями.
– Я ничего не понимаю! – воскликнула Жюли. – Ведь муравей победил!
– Ну да, – возразил судья. – Только эта победа доказывает, что муравьи существа разумные, а не безвинные. Итак, слово предоставляется обвинению.
– Я располагаю кое-какими вещественными доказательствами, которые убедят господ и дам присяжных заседателей в том, что муравьи несут безусловный вред человеку. Я, в частности, имею в виду статью о нашествии огненных муравьев на Флориду – надеюсь, присяжные примут ее к сведению.
Поднялся Артюр.
– Вы забыли уточнить, как остановили этих огненных муравьев. С помощью муравьев другого вида –
Генеральный адвокат прервал Артюра и, встав с кресла, подошел к присяжным.
– От насекомых-вредителей мы можем избавиться, не поверяя им наши секреты. Напротив, нужно как можно скорее избавиться от этих чересчур просвещенных муравьев, прежде чем они распространят усвоенные знания среди особей своего вида.