Резервация 2

–Что не так с проводником?

Гвоздь допил очередную бутылку и отшвырнул ее в угол к остальным. Вытер пену с козлячей бороды и качнулся в кресле.

–Ты знаешь, что такое Вавилоны?

Маккензи кивнул. Он знал. Все знали. В Европе их считали выдумкой – ходячие, словно ведьмин дом, порочные дома, где, по слухам, можно было утолить самые извращенные фантазии. Поговаривали, что весь европейский бомонд, наведывался туда, но это были всего лишь разговоры на кухне, не больше. Никто даже не мог сказать, существовали ли Вавилоны на самом деле – хотя многие ездили в резервацию и искали их, дурные туристы, которые брали туры и убегали от гидов, а потом их находили с отрезанными головами. Все было так, вся Европа знала, что такое Вавилоны.

–А теперь подумай, – сказал Гвоздь, – сколько заплатят Вавилоны за двух дамочек из Голдтауна. Проводники – это адские сталкеры, которые тащат хабар на продажу. Те твои дамочки из красной машины – неплохой хабар, который можно сбыть.

–Вавилоны лишь выдумка, не больше. Страшная сказка для туристов с деньгами, – ответил Маккензи.

–Ты, правда, так думаешь?

–Ты бывал там?

Гвоздь мотнул головой.

–Я знал человека, который там бывал.

Снаружи ветер гремел кровельными листами так, будто готовился их выдрать вместе с половиной дома. Но Маккензи сейчас это не волновало – он стоял напротив худого человека, вытянувшего ноги в кресле-качалке и пристально смотрел ему в глаза.

–И кем же он был, этот человек? – наконец спросил он.

–Одним из моих клиентов, конечно. Старик в красных шортах, я до сих пор помню, как он вонял. От него разило каким-то говном, как будто он не мылся неделю или больше. Он говорил с акцентом и сказал, что из-за стены. И пока я бил ему татуху вот здесь, – Гвоздь хлопнул себя по лопатке, – он рассказал мне, что его друг побывал в Вавилоне. Он рассказал про красную комнату, и про убийство какого-то мальчишки. А я все это слушал и понимал, что никакой это был не друг. В Вавилоне старик был сам.

–С чего ты взял?

–Он рассказывал такие вещи, которые не мог знать. Свои… внутренние ощущения, и тогда я понял, что это он.

–Что за тату? – поинтересовался Маккензи.

–Имя, – ответил Гвоздь. – Бобби. Кто знает, может это было имя его сына. А может того мальчишки, которого он замучил.

Маккензи фыркнул. Кто-то рассказал кому-то… бестолковое занятие, собирать такие сплетни.

–Мне нужно переждать бурю, – сказал он Гвоздю. Тот лишь развел руками.

–Кинь мне еще одну бутылку, будь добр.

Маккензи открыл холодильник и достал пиво. Поглядел на запертую дверь рядом.

–А там что?

–Там я работаю, – ответил Гвоздь, забрав бутылку. – Или, думаешь, у меня там твои дамочки? – он глотнул пива и рыгнул. – Призраки. В чертовой резервации они появляются постоянно. Живешь себе и не знаешь, кто явится к тебе на порог и про кого начнет расспрашивать.

Гвоздь замолчал, глядя раскрасневшимися глазами на Маккензи.

–Буря затянется до утра, – проскрипел он, откинувшись на спинку кресла. – Так и будешь там стоять, как привидение?

–Нет, – Маккензи сел на край, заваленной вещами, раскладушки и положил папку рядом. И сразу понял, как устал. Колени начинали ныть, а затылок наливался свинцом. Он посмотрел на татуировщика, прищурившись. – Тот старик, когда он приходил?

Гвоздь пожал плечами:

–Месяца три как.

–Он не называл свое имя?

–Я не спрашивал.

На улице громыхнуло. И Маккензи увидел, как Гвоздь насторожился. Отставил пиво и поднялся из кресла, прислушавшись.

–Что?..

–Тихо, – шепнул Гвоздь в ответ и приставил палец к губам. Осторожно погасил свет в керосинке и дом погрузился во мрак.

Ветер донес до них чьи-то голоса. Маккензи потянулся за глоком, и в этот момент в дверь постучали – кулаком, сильно, так, что дверь чуть не слетела с петель.

–Гвоздь, открывай! – послышался снаружи голос, и Маккензи узнал его – он принадлежал тому лысому амбалу, который свалил его в нокаут в переулке возле пивной.

–Блядь, – шепнул он и вытащил пистолет. В темноте он видел только прямоугольник двери, очерченный угасающим светом. Маккензи нацелил туда пистолет и аккуратно поднялся с края раскладушки.

–Ты че там бухой, Гвоздь, алё?! – снова послышался голос и в дверь опять заколотили.

–Они зайдут, – шепнул Гвоздь из темноты, – так или иначе.

–Не вздумай, – прошипел Маккензи.

–Открывай, блядь! – в дверь ударили ногой и Маккензи сунул Гвоздю дуло под ребра.

–Они пришли за мной, но и тебя не пощадят, – зашептал он на ухо Гвоздю. – Открывай свою сраную мастерскую пока не поздно.

–Тебе туда не надо, – залепетал Гвоздь и Маккензи надавил ему на ребра сильней.

–Ты охренел, сука? Они сейчас вломятся сюда и нам конец…

–Тебе конец, меня они не тронут…

–Ты идиот? – зло прошипел Маккензи. – Разбираться эти ублюдки не станут.

–Ладно, там, за часами, на дверце холодильника… – нехотя прошептал Гвоздь. – И не высовывайся.

Маккензи аккуратно, стараясь не обо что не запнуться, нащупал в темноте холодильник и прилепленные к нему часы. С треском оторвал их от дверцы и увидел две полоски серого скотча, наклеенные крест-накрест – под которыми Гвоздь и прятал ключ от запертой мастерской.