Резервация 2

–Садись, – кивнула Мирра на заднее сидение и глянула на Аню. – Ты тоже.

Они влезли обратно в салон и Мирра нажала на клаксон, чтобы дети расступились и дали ей дорогу. Мальчишка влез на заднее сидение – Аня посмотрела на него в зеркальце заднего вида. Призрак индейца сидел рядом – откинувшись на спинку, в белой майке, залитой кровью. Она запомнила его таким – хрипевшим на диване, с лезвием, торчавшим из распоротого горла.

–Ты же знаешь, что садиться в машину к незнакомым людям плохо? – не поворачиваясь, задала вопрос Аня.

–Знаю, – ответил мальчуган.

–И чего тогда?

Он пожал плечами. И протянул руку:

–Десять баксов.

Мирра усмехнулась и достала два смятых пятака. Сунула в мальчишечью ладонь.

Нас окружают одни проводники, подумалось ей.

– Ну, давай, показывай, где тут теперь рынок, – сказала Аня, глядя, как паренек прячет деньги в карман.

–Налево, до следующего перекрестка, а там через дворы, – он помолчал. –  Ты сказала – “теперь” … жила тут раньше?

–Жила, – кивнула Аня. – Когда-то давно…

Мирра развернула машину на перекрестке и они покатили вниз, по засыпанной песком дороге. Справа, отгороженная кривым чугунным заборчиком, потянулась унылая, высушенная солнцем, аллея. Когда-то по ней гуляли влюбленные – местные называли ее тенистой, потому что тут росли развесистые платаны, загораживающие своими ветвями солнце. Из динамиков на столбах неслась тихая музыка, и цветы пестрели на клумбах, возле которых, словно стражники, стояли гипсовые статуи горнистов. Теперь от этой красоты не осталось и следа – только песок и пеньки от деревьев, торчавшие из него кривыми зубьями. И это увядание чувствовалось в резервации во всем, в каждой молекуле этого песчаного мира – иногда людям, приезжавшим сюда впервые, становилось от этого трудно дышать. Резервация хватала их за горло – костлявая королева-мать, выебанная пузатая сука, с оскалом во все свое желтушное лицо. Хватала крепко и уже никогда не отпускала.

–Раньше в той стороне был парк развлечений, – сказала Аня. – Помню, мы бегали туда детьми, чтобы полазить по ржавым каруселям.

–Теперь там рынок, – подал голос мальчуган.

–Вот как, – кивнула Аня сама себе. – Столько лет прошло…

Детство кончилось, когда ей стукнуло семь. И все, что она отчетливо помнила, так это то, как ей не хотелось возвращаться домой. Отца больше не было, а мать снюхалась с этим проклятым индейцем. И все пошло по пизде.

Она поглядела в зеркальце. Пацан сидел сзади, глядя в окно. А индеец сидел с ним рядом, положив свою масляную руку ему на худое колено. Так он делал и с Аней, когда ей было семь. А потом начал залазить к ней в трусы.

Дети в гетто никогда не были счастливы. Пищащие цыплятки, беспомощный пушистый выводок. Любой взрослый мог подойти к ним и сделать то, что хотел. Свернуть цыпляткам шею.

«Нам нечего вспомнить из детства, как остальным, – подумалось ей. – Для нас, быть ребенком, означало настоящий кошмар, из которого хотелось поскорее выбраться»

–Ты ходишь в школу? – спросила она мальчишку.

–Школу? – удивился пацан. – Школы тут больше нет. Когда пришла Омега, они сожгли ее первым делом, вместе с директором, которого заперли в кабинете. Отец мне рассказывал. А сейчас старый еврей  учит писать и читать тех, кто может ему платить. Батя сказал, что мне это не надо. А ты училась в школе, когда она еще тут была?

Аня кивнула. Училась. И после того, как прирезала этого чертового сукиного сына, все равно не перестала туда ходить. А когда возвращалась домой, садилась на диван, где сдох этот ебаный педофил, и подолгу сидела там в тишине. Как-то мать сказала Ане, что в их доме поселилась тоска. Наверное, так оно и было. Ей никогда не хотелось возвращаться в этот, покосившейся без мужских рук, дом. Ни до, ни после убийства, и, как ей думалось тогда, освобождения. Но все познается в сравнении, и вскоре она узнала, что существуют места гораздо хуже, чем тоскливый и пустой дом.

–Кто тут теперь – Чистые или Омега?

–Здесь? – переспросил мальчишка. – Никого. Чистые там, дальше. А Омега где-то там, в пустыне.

–А миротворцы? – спросила Мирра.

–Видел последних месяца три назад, катались тут на броне в своих масках с черепами. Все говорят, они демоны, но я их не боюсь.

–Ты и не должен их бояться, это же миротворцы, они пришли вас защищать, – усмехнулась Мирра.

Парнишка мотнул головой:

–Они никого тут не защищают. Родители говорят, если увидишь демонов – беги со всех ног. Они забирают детей и съедают.

Мирра прыснула со смеху.

–Глупости.Скажи ему, – она посмотрела на Аню. Но та лишь пожала плечами. Ее мать говорила то же самое – увидела миротворца, иди другой дорогой.

–Вот, – сказал мальчуган, – она тоже знает про демонов.