Режим гроссадмирала Дёница. Капитуляция Германии, 1945

Первоначальный вариант принимал такие ограничения в случае Германии, хотя и с оговоркой, что должна быть определенная взаимность; однако в «декларации» говорится следующее: «После получения в последней войне горького опыта немецкий народ по своей собственной воле признает это ограничение». Тут, по крайней мере, хоть какое-то свидетельство здравого смысла и самокритики.

Заявляется, что даже некоторые ограничения национального суверенитета будут приемлемы «в надежде, что международная организация, которая будет создана, примет во внимание потребности Германии в ее существовании».

В остальной части статьи речь идет о необходимости улучшения катастрофической ситуации в Германии, «сердцевине Европейского континента», в ином случае «остальному миру придется похоронить всякую надежду на экономический прогресс и политическую стабилизацию». Оригинал содержал предложение по германскому вкладу в быструю ликвидацию военного ущерба, но в фленсбургской версии этот пассаж был опущен.

Ничего конкретного не сказано по поводу того, на какие ограничения своего суверенитета была готова согласиться Германия, так что можно подозревать, что эти словоизлияния были лишь данью вежливости в адрес Атлантической хартии. (Подписана 14 августа 1941 г. на борту линкора «Принс оф Уэльс» Рузвельтом и Черчиллем. В хартии провозглашались отказ от захватов чужих территорий, признание суверенных прав народов, в частности их права избирать себе форму правления и т. д.) Кроме того, в своей речи 2 мая Шверин фон Крозиг заявил, что нельзя найти «в Сан-Франциско (где был подписан 26 июня 1945 г. Устав ООН (50 государствами), вступивший в силу 24 октября 1945 г. — Ред.) осуществления того, чего жаждет напуганное человечество», поскольку никакой порядок не может быть основан «на превращении поджигателя в миротворца».

В итоге невозможно избавиться от ощущения, что как внутренние, так и внешнеполитические программы действий Временного правительства не отличались в важных аспектах от тех, что были разработаны бывшим рейхсминистром иностранных дел фон Риббентропом; его письмо, уже цитировавшееся несколько раз, включало следующий момент: «Во внешнеполитическом плане — сосредоточение всех немцев на их европейской родине, никакого покорения народов зарубежных стран; вместо этого — свобода для всех наций в Европе и тесное сотрудничество с ними и с мировыми державами в деле поддержания мира; во внутреннем плане — эволюция в области идеологии, особенно в тех случаях, где догматическая настойчивость на идеологических принципах обязательно наносит вред сотрудничеству с другими нациями или где, с точки зрения наших противников, такой догматизм автоматически ведет к войне». Риббентроп еще добавил, что в этих вопросах имеется много места для тактических маневров. Этот последний совет явно достиг нужных ушей.

Эволюция, а не фундаментальная внутренняя перестройка; внешне — возврат к довоенному статусу; никаких предложений в отношении содействия в ликвидации ущерба, понесенного в результате войны; никаких конкретных предложений по будущему сотрудничеству, кроме туманных ссылок на неопубликованную декларацию о готовности согласиться с некоторыми ограничениями суверенитета, но без конкретизации областей этого ограничения — такой была политическая программа Временного правительства и нового главы государства в отношении будущего.

Часть четвертая

Конец дороги

Глава 12

Правительство арестовано

2 мая «Нью-Йорк тайме» охарактеризовала Дёница как человека, заслуживающего не больше доверия, чем Гиммлер; он явно считался человеком, назначенным германскими вооруженными силами для ведения мирных переговоров. В последующие дни газета в нескольких случаях называла его «новым фюрером» или даже, ошибочно, «рейхсфюрером». После капитуляции 8 мая она подчеркивала, что ни союзники, ни Швеция, Испания или Швейцария не должны воспринимать претензии Дёница всерьез.

Союзники явно были настроены на то, чтобы о капитуляции объявил человек, которого выбрал сам Гитлер, а не какой-нибудь «не поддающийся описанию гражданский». Соглашение с Дёницем должно было поставить печать поражения на национал-социалистическое государство и предотвратить возникновение какой-нибудь новой легенды «удара в спину». Первоначально, похоже, не было принято какого-то твердого решения о том, как обращаться с гроссадмиралом. То ли как члена нацистской элиты его надо классифицировать как военного преступника, а может, просто считать его побежденным командующим воюющим видом вооруженных сил?