Рядом с молниями

— Я должен сказать тебе... Мне больно, но я скажу... — Ходжаев, волнуясь, откашлялся, потер кулаком жесткий подбородок. — Мы служили с тобой в одном артиллерийском полку. Ты был хорошим командиром батареи. Стрелять умел и держал батарею в руках. Когда нас с тобой перевели в ракетные войска, я что сделал? Пошел на хозяйственную работу. Ты попросился в ракетное подразделение. Тебе его доверили. Ракетное! Надо было все силы отдать учебе, ночи не спать... Тебе здорово повезло, когда прибыл лейтенант-инженер Федченко. Он же отдавал делу душу, хотел помочь тебе стать настоящим ракетчиком. А ты как поступил? Не захотел, чтобы рядом был сильный, опытнее тебя. И по твоей милости, Федченко оказался в хозяйственном подразделении. «Помог» ему в этом, воспользовавшись обстоятельствами. Из-за мелочного самолюбия, из-за тщеславия! Так? Ну? — Ходжаев сказал это жестко, требовательно, Герасимов повернулся к нему и они встретились глазами. — Я говорил с тобой, дважды говорил. Ты отказался вернуть Федченко, обиделся на то, что я решил обратиться к полковнику Василевскому... А теперь, когда надо держать ответ, ты превратился в труса, решил обмануть командование. Это же, знаешь... Это же предательство!

Смирнов, сидевший за столом президиума, не отрывал от Ходжаева глаз. Он не узнавал этого офицера. Тихий, спокойный — так казалось Смирнову — Ходжаев сейчас задыхался от гнева.

Выступило еще несколько человек. Не все говорили с такой горячностью, как Ходжаев, но в оценках были одинаково непримиримы.

Смирнов знал, что коммунисты правильно оценят поступок Герасимова, но такой резкости, такого гневного осуждения все-таки не ожидал. Он должен был сейчас поправить Ходжаева и еще одного выступавшего, назвавшего поступок Герасимова предательством.

— Герасимов струсил, показал себя карьеристом. Тут двух мнений быть не может. Но говорить о предательстве... Такими словами бросаться нельзя, — внушительно произнес начальник политотдела.

С Герасимовым было все ясно. Его отстранят от командования подразделением, а критика товарищей, строгое партийное взыскание помогут капитану понять и исправить свои ошибки.

«Но и мы тоже должны сделать выводы из этой истории, — подумал Смирнов. — Как могли проглядеть такое? Боевая готовность не лозунг, не громкие слова, не показатели на листке соцсоревнования. Это безопасность страны. Вот чего не понимал, сердцем не понимал Герасимов. Да и не он один. Что-то не срабатывает в партийно-политической работе. Что? Доходить до каждого человека. Так мы делали на фронте... И для меня урок — это сегодняшнее собрание!»

Когда партийное собрание объявили закрытым, Василевский приказал командирам подразделений остаться.

— Прошу в течение этой недели составить расписание занятий таким образом, чтобы вы лично сумели проверить теоретические знания каждого солдата и сержанта. С офицеров спросят подполковник Бондарев и его инженеры. Кроме того, провести комплексные занятия без каких-либо условностей. Расписание занятий представьте мне. Мы вам поможем. Все. Идите, работайте!

Из клуба Василевский и Смирнов вышли вместе. После бурного собрания хотелось помолчать. Но мысли, вызванные выступлениями коммунистов, не оставляли ни того, ни другого.

— Нам, Михаил Иванович, не следует забывать и о воспитании самих воспитателей, — сказал Василевский. — Знаешь, о чем думаю сейчас? О завтрашнем дне. Скоро мы встанем на боевое дежурство. А потом что? Знаю, ты скажешь, придет новая техника, новый солдатский состав, молодые офицеры. Работы, конечно, будет много. Значит, задолго наперед политотдел, служба главного инженера, тыл, одним словом все, должны думать о том, чем, кроме службы, занять офицеров, чтобы жизнь их была полнокровной.

Смирнов взглянул на главного инженера с интересом.

— Признаюсь, об этом еще не думал. Пока задачи другие.

— Вот-вот. Почаще бы вам беседовать с молодыми инженерами, да и со старыми. Вы, политработники, чаще ограничиваетесь общими вопросами: «Как дела? На отлично вытянешь?» Не потому ли боитесь говорить с инженерами, что они могут вас втянуть в разговор по практическим инженерным делам? Вы этого не бойтесь. Инженеру нужны простые человеческие слова о жизни, о современных событиях. Я нахожу, что партийно-политический аппарат следует ориентировать на работу с инженерно-техническим составом. В Ракетных войсках это новое явление. Мы много говорили об инженерах, так сказать, в чистом виде. Но поверьте, в недалеком будущем это понятие в Ракетных войсках исчезнет. У нас не будет разделения на командиров и инженеров, а появится новая категория: инженер-командир. Если наша страна решила создать Ракетные войска стратегического назначения, она решит эту задачу. Построит ракетные комплексы не такие, которые вы, Михаил Иванович, видите, а другие — шахтные.

— Пока это мечта, Георгий Николаевич.

— Я инженер и вижу развитие Ракетных войск. Кроме того, регулярно читаю нашу и зарубежную техническую литературу. Советую и вам читать.

Простились они холодно. Смирнов вошел в свой кабинет с тяжелым сердцем.