Рядом с молниями

— Зачем эти формальности? Давайте сюда.

Василевский снял телефонную трубку и, набрав нужный номер, сказал:

— Товарищ Дунаев, с документами по Герасимову и Федченко зайдите к подполковнику Смирнову.

 

Подполковник Дунаев аккуратно разложил на столе личные дела офицеров, папку с документами на подпись.

— Личное дело лейтенанта-инженера Федченко. — Дунаев посмотрел на главного инженера. — Зачитать? Училище окончил с золотой медалью. Коммунист. Ракетное дело знает. Прохождение службы... — на этом подполковник Дунаев запнулся. — Здесь целая история. Два месяца — в подразделении капитана Герасимова и вот шестой — у вас. Говорят, умнейший парень.

— Да, голова у него светлая, — согласился Смирнов. — Его хоть в научно-исследовательский институт. Но у меня есть предложение: направить Федченко в первую батарею. Вы дали ему самую высокую характеристику. А с людьми работать научим. Сама жизнь научит. — Смирнов, видно, что-то вспомнил, улыбнулся.

— Я против назначения лейтенанта-инженера Федченко командиром батареи. На другую должность — может быть, а не в подразделение... Нет, мы против и вас просим: не делайте ошибки, — осторожно, но настойчиво говорил Дунаев.

— Каковы ваши аргументы?

— Молод. Нет опыта командования. — Подумав немного, Дунаев добавил: — Это не те офицеры, что были до войны. Дисциплина, занятия до седьмого пота, просиживание ночами за решением задачи для подготовки к артиллерийским стрельбам... Грамотешки было маловато, но все искупалось сознательностью и старанием, — словно сам с собой говорил Дунаев.

— Так что же будем делать? — спросил Василевский. — Скажу вам прямо: мне жаль его отдавать в подразделение. Лейтенант Федченко — одаренный инженер. Работа над временным графиком показала, что он знает свое дело далеко выше среднего уровня.

— А что, если действительно направить Федченко в НИИ, раз парень способный. Пусть совершенствуется, — предложил Дунаев.

— Теория без практики мертва, — возразил Смирнов. — Если голова светлая, то и здесь, в подразделении, найдет возможность заниматься наукой. Я смотрю на это с партийных позиций. Берем мы иногда выпускников вуза и сразу в аспирантуру, адъюнктуру. Учится он там, наращивает знания, а как оружие, изучаемое им, применяется, — знать не знает. Окончит адъюнктуру, получит ученую степень, оставят такого в академии читать лекции. Смотришь, уже заведует кафедрой, а то и выше, хотя в войсках и одного дня не был, кроме как на практике со слушателями. Попомните меня. Придет время, когда преподавателями станут командиры частей, начальники штабов. А место Федченко, по-моему, здесь. Так что давайте готовить представление о назначении его командиром первой ракетной батареи.

— А помните, тот некрасивый случай с Федченко? — стоял на своем подполковник.

— Это когда он заступился за девушку? Что здесь плохого? — возразил Василевский. — Вы лично сами в этом разбирались?

— Нет, не разбирался, — ответил Дунаев. — Подполковник Сырец докладывал командиру.

— Итак, Федченко в данном случае не виноват. О том и милиция дала нам свое подтверждение. Почему я должен убеждать вас? — Смирнов взглянул на Дунаева. — Или вы не согласны?

— Мы представление о назначении Федченко подготовим, — сдался Дунаев, — но прошу вас после возвращения командира части поддержать меня, а то он даст мне такой разгон... Командир части — свое, главный инженер тоже расставляет кадры, и без политотдела никуда. Трудно, Михаил Иванович, нашему брату кадровику.

Смирнов с досадой покачал головой. Поднялся со стула, подошел к подполковнику Дунаеву и спросил:

— Андрей Ефимович, сколько у вас орденов и медалей?

— Пятнадцать.

— И среди них, я знаю, — продолжал подполковник Смирнов, — орден Ленина, Красного Знамени, Александра Невского, Отечественной войны второй степени... Так что же вы боитесь? Зачем вам нужна поддержка от меня? Сами возьмите и скажите, что вы «за».

2

Улыбаясь своим мыслям, Павел Федченко шагал к офицерской гостинице. Теперь он не новичок. Шутка ли, командир ракетной батареи! Он был горд, но в то же время и боялся чего-то.

Дежурная тетя Паша, подавая ему ключ, сказала:

— Сам Бондарев приказал выделить комнату на одного человека.

Он поблагодарил тетю Пашу, поднялся на второй этаж, открыл комнату. «Надо написать моим. Порадовать их, — оглядевшись, подумал Павел. — Хорошо, уютно».

И тут в дверь постучали.

— Здравствуй, друг! — приветствовал его капитан Ходжаев. — Всегда верил в тебя! Есть просьба, дорогой. Возьми к себе водителя Валиева. Сначала на машину, а потом номером в расчет.

— Возьму Валиева без всякого. А тебе за доброе слово спасибо...

В подразделении уже знали, что их командир капитан Герасимов от занимаемой должности отстранен. Солдаты и сержанты по-разному восприняли эту новость. Но мнение было единым: виноваты в этом все. И, конечно, все были уверены: к ним теперь нагрянет большое начальство, начнут разбираться, а уж командиром пришлют — не ниже майора.

Низовцев с Зайцевым готовили стенгазету. На листе ватмана красными буквами было написано: «Ракетчик», а ниже — «Орган личного состава первой ракетной батареи».