Рядом с нами

Но сегодня хочется говорить не о магнитогорском чугуне, а о строителях Магнитогорска. О людях, которым в 1930 — 1931 годах было по 17 — 25 лет. Для этого поколения «Магнитка» была замечательной школой разносторонней трудовой, государственной и общественной деятельности. Ваня Комзин, тот самый комсомолец, о работе которого рассказывалось в 1931 году на страницах "Комсомольской правды", сейчас начальник строительства Куйбышевской ГЭС. Прораб комсомольской домны Миша Заслав стал ведущим инженером одной из проектных организаций Москвы. Машинист паровоза Александр Авдеенко теперь писатель, автор нескольких хороших книг. Прораб мартеновского цеха Давид Райзер — сейчас министр строительства в Казахстане. Лена Джапаридзе, участница монтажа Комсомольском турбины, была начальником Главэнерго Министерства черной металлургии СССР, а сейчас работает в Госплане СССР.

Был в Магнитогорске самодеятельный ансамбль, который в долгие зимние вечера часто выступал в рабочих бараках с концертами. Музыкальным организатором этого ансамбля был М. Блантер, певцом — Н. Аввакумов, чтецом — секретарь комсомольского комитета рудника В. Лямов. Претерпели изменения и биографии участников этого ансамбля: В. Лямов — депутат Верховного Совета РСФСР, М. Блантер — автор замечательных песен, которые поет весь Советский Союз. Нет в живых только художника Н. Аввакумова. Но он оставил по себе прекрасную память — серию рисунков о первых днях Магнитогорска и его славных строителях.

Я рассказал о судьбе лишь нескольких человек, с которыми мне пришлось встречаться в первые годы строительства в Магнитогорске. Но их тысячи, этих строителей, и каждый вспоминает добром те незабываемые дни, когда он по заданию Родины и партии принимал участие в строительстве юного советского города на Урале.

ФРУКТОВЫЙ СОК

Нюра пришла со строительной площадки на лыжах. Сегодня опять не хватило леса, и оставшаяся на зиму артель плотников потребовала расчета. Хитрый артельный староста не поддавался на уговоры и на все доводы бубнил одну фразу:

— Нам дольше никак нельзя. Нас бабы заждались.

Нюра решила сегодня же вечером серьезно поговорить с начальником строительства о лесе. Нельзя же, в самом деле, заставлять ее, прораба, пусть даже комсомолку, агитировать за темпы, не давая ни гвоздей, ни бревен!

У дверей своей комнаты Нюра остановилась, постояла. Ей хотелось оставить в коридоре побольше холода, чтобы потом сразу прижаться к теплому тельцу своего Сашки. Но Сашка, видимо, не мог ждать.

Он плакал каким-то усталым, недетским плачем и звал к себе мать.

— Осторожней, — предупредила Нюру младшая сестра Варя. — Он болен.

— Доктор был?

— Был и снова говорил о витаминах. Один апельсин в день — вот все, что нужно Сашке.

Нюра отошла к окну, чтобы скрыть от сестры навернувшуюся слезинку. Нужно было смотреть в снежную даль, чтобы успокоиться. Белым пуховым полушалком лежала земля, но этот полушалок, увы, не грел.

"Мне надоело строить дома без бревен и слушать каждый день циничные разговоры бородатых сезонников о заждавшихся женах, — думала Нюра. — Сегодня же пойду начальнику строительства и спрошу у него, долго ли еще плакать моему Сашке".

— И ведь какую маленькую чуточку нам с тобой нужно! — шептала она над больным ребенком. — Один апельсин в день!

Этажом выше кто-то взял мягкий аккорд на гитаре:

…Спи, моя радость, усни,В доме погасли огни,

Птички замолкли в саду,Рыбки уснули в пруду…

Это пел слабым тенорком начальник строительства. Колыбельная песня Моцарта заполнила все комнаты одинокого щитового дома, и задремавший было Сашка испуганно открыл глаза.

— Разбудил, чудище! — сказала Нюра и побежала наверх ругаться.

…Месяц на небе блестит,Месяц в окошко глядит.

Спи моя радость, усни,Глазки скорее сомкни…

На последней ступеньке Нюра остановилась. Она представила себе усталое, небритое лицо начальника строительства, и ей стало жалко его. Нюра давно успела изучить привычки своего соседа. Она могла по мерным шагам, покашливанию и гитарным аккордам угадывать все, что делалось в душе начальника строительства. Дощатые полы, стены не держали тайн. Вчера днем почтальон принес синий пакет с московским штемпелем, и всю ночь в верхней комнате жалостливо скрипели половицы. Половицы рассказывали соседям, что письмо прислано той самой высокой блондинкой, которая отказалась летом жить в бревенчатом домике у горы Магнитной и уехала от мужа обратно, в Москву.

…В доме все стихло давно,В погребе, в кухне темно.Дверь ни одна не скрипит,Мышка за печкою спит…