Ричард Длинные Руки – штатгалтер

Я осторожно приоткрыл, яркая титульная страница, роспись киноварью, тщательно вырисованные заглавные буквы. На первой же странице часть букв сразу засветилась предостерегающе-багровым огнем, одни вовсе исчезли, другие сдвинулись, образовывая новые слова и словосочетания. Страница стала трехмерной, рельефной, я ощутил, что это уже не бумага, а то ли поверхность камня, то еще чего-то твердого, буквы, как вижу отчетливо, не написаны, а высечены на гладкой поверхности.

Бабетта наблюдала за моим лицом внимательно, как медик за психически нестабильным пациентом. Я старался не выказывать эмоции, а когда наткнулся на картинку, где под моим взглядом началось движение, вообще не повел глазом, посмотрел чуть и перевернул страницу.

— Занятно, — сказал я, — Бабетта, ты же знаешь, если уж я возложил на свои узкие... или у меня широкие?., плечи тяжесть правления, то я должен уметь отличать важное от неважного и нужное от приятного.

Она сказала грустно:

— Понятно, книга тебя не остановит и даже не задержит.

— Но придет время, — пообещал я, — до всего дойдут мои загребущие. И даже дотянутся. Конечно, прежде всего до тебя, как же иначе? Ты моя самая лучшая книга. Нужно только пережить этот переломный момент. Переломить его, не дать переломить нас.

Я поднялся, улыбнулся ей, она смотрит грустно, а я вышел на балкон, воздух по-летнему теплый, чуточку влажный, и хотя Геннегау от моря далеко, но присутствие большой массы теплой воды все равно ощущается всеми фибрами.

В ночи тоскливо воют собаки, чувствуя близкую погибель. В черном небе страшно горит багровый диск, что уже не диск, тот плоский, как луна, а у этого вижу выпуклую сторону. Хотя, возможно, ее вижу только я, для меня и луна выпуклая, потому что знаю, какой формы на самом деле, а для остальных — подвешенный в небе медный поднос, плохо очищенный от пятен.

За спиной послышались легкие шаги. Она встала рядом, чуть касаясь моего предплечья узким, но все равно по-женски мягким и горячим плечиком.

— Рич, — произнесла она с мольбой, — ну не терзай себя так!.. Я же вижу. Соглашайся на визит к императору. Ты увидишь чудеса не только при дворе! Юг... он куда богаче Севера в любом из смыслов. Даже зима там холоднее.

Я спросил с недоверием:

— На Юге бывает зима?

— Зимой ее не назовешь, — ответила она, — хотя и считается ею, но на материке есть и такие места, где настоящая лютая зима держится круглый год. Постоянно. В большинстве можно бы даже жить, если бы нашлись такие чудаки, однако есть места, откуда человек выходит поврежденный умом. Из некоторых не выходит вовсе.

— Очень заманчиво, — сказал я саркастически.

— В одном таком замерзшем королевстве, — сказала она, — правит великая Снежная Королева, еще в двух — снежные феи... Говорят, охраняют несметные клады.

— Ты мой клад, — сообщил я, — самый лучший, самый драгоценный и самый неразгаданный. Но, Бабетта, чутье у тебя есть, так что смело можно объявлять тебя ведьмой и сдавать в инквизицию. Но сейчас некогда, в другой раз посидишь в костре.

Она спросила печально:

— Уходишь?

— Зайчик уже ржет, — сообщил я. — И стучит копытом. А когда моя лошадка стучит, плиты лопаются, как сухое печенье. Надо идти, а то все там попортит, а я государственное имущество берегу, оно ж теперь все мое, даже если чужое. Мужскую работу никто за нас не сделает.

— Ничего он не ржет, — сказала она. — Это ты ржешь. Ой, Рич...

Я поцеловал ее в щеку и, быстро пройдя через кабинет, вышел в коридор.

Барон Эйц как будто тоже почуял что-то, как и Бабетта, все такие тонкие пошли, не иначе как в самом деле скоро конец света, торчит внизу у лестницы, беседует с двумя придворными дамами, а они тоже, надо же, как будто ждут моего выхода, как же я могу жить, до сих пор не назначив никого официальной любовницей, кого-то полуофициальной, а кому-то лишь начинать оказывать знаки внимания, что тоже весомо и зримо.

Он сразу обернулся, вздрюченный и настороженный.

— Ваше Величество...

Дамы присели в низком поклоне, выказывая свои мощные прелести, сочные и созревшие для моих ладоней.

Я сказал легко:

— Всем привет, всех люблю!.. Барон, продолжайте развлекать дам, а я пока немножко пообщаюсь с моей смирной лошадкой.

Он сказал нервно:

— А она, конечно же, восхочет, чтобы вы ее немножко выгуляли.

— Все вы понимаете, барон, — сказал я заговорщицки. — Придворные нравы на вас действуют благотворно, хоть и неблагоприятно, но что в жизни не амбивалентно?

Он остался, повинуясь недвусмысленному приказу, а я покинул дворец, и сразу же был атакован Бобиком с бревнышком в пасти. Я со вздохом взял и постарался забросить как можно дальше, а с моей длиннорукостью это получается нехило, однако он посмотрел вслед улетающему бревнышку, потом перевел подозрительный взгляд на меня.

— И ты, Брут, — сказал я со вздохом. — Вы что, сговорились?.. Ладно, ты лучше всех! Пойдем.

 Глава 13

Луна вылезла из-за дальнего темного леса болезненно-бледная, я покосился на победно-багровый диск Маркуса, что выглядит раскаленным углем, кое-где покрытым серым пеплом и темным шлаком, торопливо опустил голову.