Ричард Длинные Руки – штатгалтер

— Архангел Михаил ударил со всем своим отрядом по его повелению!

— Да? — спросил я с интересом. — Это вам сказал сам Михаил?

Вельзевул зарычал, раздуваясь в гневе, я повернулся к Михаилу.

— Ты говорил такое?

Михаил ответил надменно:

— Разумеется, мы действовали в интересах Всевышнего! Ибо мы исполнили Его волю и признали Адама и его потомство властелинами этого мира.

Вельзевул прокричал мне:

— Вот видишь?

Поднялся шум, я вскинул обе ладони.

— Тихо-тихо! Я не услышал главного, Михаил сказал так или нет? Я имею в виду, отдал ли Творец приказ ударить по мятежным ангелам и сбросить их на землю?

Все повернулись к Михаилу. Тот нахмурился, ответил с гневом:

— Мы привыкли понимать намерения Господа. Он хотел, чтобы мы так сделали. Мы это чувствовали!

Архангел Гавриил вскрикнул:

— Я чувствительнее, чем мой брат Михаил! И я свидетельствую, что я ощутил желание Творца не просто сбросить всех вас с небес, но и уничтожить!

Темные ангелы зашумели, Вельзевул обернулся ко мне и бросил огненный взгляд.

Я прокричал изо всех сил:

— Тихо! Ну и что, если Творец так хотел?.. Мало ли кого я хочу уничтожить в минуту раздражения?.. Но когда открываю рот... по-вашему, разомкаю или размыкаю уста свои, я говорю то, что надо, а не то, что восхотел ось или как бы даже подумалось!.. Тем более не то, что могло накипеть на душе.

Михаил сказал с жаром:

— Господь хотел, чтобы их низринули!..

— Но не сказал этого, — парировал я.

— Мы должны выполнять Его волю, — отрубил Михаил с непреклонностью, — и его желания! Это мы — Его небесное воинство.

Я повернулся к Вельзевулу.

— Видишь? Творец вовсе не отдавал такого приказа. Да, вы Его раздражали! Но как часто маленькие дети раздражают родителей непослушанием, капризами, своеволием?.. И что, их выбрасывают из дома? Нет, но зато их готовы выбросить ревнивые дети, что чуть старше.

Вельзевул прорычал:

— Они не старше!.. Нас, Первых, создали в один день, в пятницу вечером!

Михаил готовился возразить, но так как ему нужно было выдержать многозначительную паузу и заговорить важно и внушаемо, я торопливо закричал:

— Послушайте! Человека вы не любили и не любите. Даже Светлые. Но шли годы, столетия, миллениумы, и постепенно старая вражда... ну, не скажу, что исчезла, но растушевалась, размылась, потеряла остроту и актуальность.

Вельзевул рыкнул:

— Для нас — нет!

Михаил смолчал, но все же кивнул.

— Понимаю, — сказал я быстро. — Вам кажется, что из-за нас произошла драка, народное возмущение, потом одни низвергли других, хотя это не совсем так. Но давайте вместе поищем выход. Как видим, с момента вашего восстания человек укрепился, расплодился и занял доминирующие позиции в мире. Если не де-юре, то де-факто его в конце концов со скрипом и нежеланием все же признали хозяином этого мира как Светлые, так и Темные...

Вельзевул прорычал:

— Мы никогда не признаем!

Я сказал мягко:

— Согласен-согласен! Но все же видите, Творец оказался прав, Адам выжил и дал многочисленное потомство, изменившее мир. Постепенно горечь старой схватки и поражения стала забываться, вы все же приняли, что потомство Адама чего-то да стоит... да-да, еще в те древние времена, когда некоторые из вас, соблазненные красотой земных женщин, сошли на землю, облеклись плотью и вступили с ними в жаркую связь... Потом с рождением общих людей сближение пошло еще быстрее.

Вельзевул фыркнул:

— И это называются верные Творцу! Это они с небес опустились к земным женщинам!

Я кивнул:

— Вы правы, благородный лорд Вельзевул. Но смею ли я смиренно напомнить, что и Темные приходили к земным женщинам и вступали с ними в такие же отношения? И, давайте скажем правду, этих случаев было не меньше...

Михаил крикнул грохочуще:

— Что значит не меньше? Намного больше!

Я вскинул руки, останавливая спор.

— От сожительства со Светлыми родились нефелимы, стоккимы, ширнаширы и греккеры, а от Темных ангелов земные женщины рожали детей, которые становились могущественными волшебниками, чародеями, магами, колдунами... Так что не будем считаться. Ясно одно, и Светлые, и Темные признали человека уже тем фактом, что общались с ним добровольно, не по приказу Всевышнего. Признали де-факто. И когда уже началось сближение, наш противник провел блестящую операцию...

— Ты о чем? — спросил Михаил со всей царственной надменностью.

— Кто-то сумел вбить клин, — сказал я жестко. — Снова.

— Кто?

Я ответил с горечью:

— Если бы я знал... Сам бы скрутил ему шею.

Вельзевул прошипел люто:

— Ты говоришь, что кто-то сумел вбить клин? Как он это сделал?

Я попытался ответить, но горло сжали незримые пальцы. Я потер ладонями шею и затылок, в груди стало холодно и тяжело.

— Кто, — ответил я с трудом, — не знаю... Пока не знаю. Но я понимаю, что снова поссорило... нет, хуже, разожгло заново древнюю вражду между противоборствующими сторонами. Что именно дало начало новой ссоры.

— Что?

Я тяжело вздохнул, такое говорить тяжко и неприятно, чувствую себя предателем, даже изменником, эти старые ценности, хоть и ложные, укоренились в нас намертво или почти намертво...