Ричард Лаймон. Ночь в тоскливом октябре

Я не думал всерьез, что она это произнесет, но такие мысли определенно закрадывались.

Потому я все-таки пересек улицу Дивижн.

Какое-то время я шел медленно и оглядывался назад. В груди засело какое-то странно щекочущее чувство — не то хихиканье, не то вопль, готовый вырваться изо рта, когда карга вывернет из-за угла.

Наконец, чтобы не рисковать и дать себе шанс успокоиться, я свернул в переулок. Миновал два коротких квартала, затем вышел на улицу Франклина и продолжил свой путь на север.

«Тут она меня не найдет», — решил я.

Более получаса особо ничего не происходило. Я просто шел по улице Франклина. Дома здесь казались немного старее, чем те, что я проходил на Дивижн. Время от времени лаяли собаки. Очень мало домов стояли с горящими окнами. За полчаса проехали всего две машины. Я не заметил ни одного пешехода… или велосипедиста.

Но тут с востока появилась девушка.

Она приближалась справа, метрах в десяти передо мной. Так сложилось, что она смотрела вперед. И так сложилось, что я стоял в тени дерева.

Я замер и задержал дыхание.

На углу она повернулась ко мне спиной, сошла с тротуара и начала переходить дорогу.

Стоя неподвижно, я наблюдал за ней.

Я начал идти только когда она удалилась до середины следующего квартала. Затем я выбрался из тени древесной кроны, дошел до угла и перешел улицу.

Глава 3

Я не преследовал ее. Я просто продолжал свой путь к закусочной Данди за пончиками.

Не преследовал ее.

Если бы она свернула в другую сторону на углу, а я отказался от своего прежнего маршрута, чтобы последовать за ней — вот тогда это бы было преследование. Но ничего такого не произошло. Она просто сама заняла место впереди меня на тротуаре, по которому я уже шел.

Она имела полное право это делать, а я имел полное право продолжать свой путь, не меняя маршрута.

Это то, что я говорил себе, когда начал ее преследовать.

Я шел своим нормальным темпом какое-то время, сокращая дистанцию, разделявшую нас. Затем я замедлился. Не хотелось ее обгонять.

Обгонять женщину на тротуаре, особенно ночью, и когда рядом никого нет, всегда вызывает у меня неприятное чувство. Когда я приближаюсь сзади, каждая из них, очевидно, начинает волноваться, что ее сейчас ограбят, изнасилуют или убьют. Такие женщины почти всегда нервно оглядываются, почувствовав мое приближение. А потом заметно напрягаются, когда я прохожу мимо.

И не то чтобы я какой-то монстр. У меня довольно приятная внешность, я веселый и безобидный. Но я парень. Этого, видимо, достаточно для некоторых женщин, чтобы бояться моего приближения.

Чтобы не трепать им нервы, я приучился по возможности не обгонять их на тротуарах. Я либо перехожу на другую сторону улицы, либо сворачиваю за угол, чтобы слезть с хвоста, либо радикально замедляю темп на какое-то время.

Как это обычно бывает: я притормаживаю, начиная медленно плестись, или даже делаю пару коротких остановок, надеясь, что женщина повернет за угол, или достигнет места назначения, или еще как-то сама уберется с дороги. Если становится очевидно, что она еще долго будет идти впереди, я смиряюсь с необходимостью обогнать ее, или сам меняю курс.

Не торопясь достичь закусочной Данди… или чего бы то ни было еще… я не видел смысла переходить на другую сторону или сворачивать за угол на другую улицу.

«Только бы не спугнуть ее» — подумал я. Надо держать медленный неспешный темп и сохранять хорошую дистанцию между нами.

Она никогда даже не узнает, что я здесь.

Пока что, молодая женщина передо мной, похоже, совершенно не подозревала о моем присутствии. Она просто спокойно шла пружинистой беззаботной походкой, помахивая руками, поглядывая по сторонам (но никогда назад). Ее светлые волосы были завязаны в хвост, который качался и подпрыгивал при ходьбе. На ней была темная кофта, темные штаны и кроссовки. В руках она не несла ничего, даже маленькой сумочки. Мне это показалось странным. Очень мало я знал женщин, которые выходят на улицу вообще без какой-либо сумки.

«Куда она идет?» — заинтересовался я.

Может, в закусочную Данди?

Это было бы слишком хорошо, чтобы надеяться. Более вероятно, что она возвращается домой откуда-нибудь. Я задумался, знают ли ее родители, что она гуляет по улицам в такой час.

Кто сказал, что она живет с родителями?

Откуда мне знать, может ей лет двадцать пять, и она живет одна, а может и с мужем.

Но я в этом сомневался.