Ричард Львиное Сердце

Мохнатый Саладин обнаружился в дальнем углу помещения. Там, под остатками дощатой кровли, был устроен ещё один, более низкий, навес: на двух палках кто-то натянул полотнище толстой парусины, устроив небольшую палатку. Под ней оказалось немудрёное ложе — тюфяк, должно быть, набитый травой. Рядом лежал кожаный дорожный мешок, который и привлёк внимание серого разбойника. Впрочем, хозяин мешка, очевидно, был не так уж наивен: в лесу всегда есть кому проявить интерес ко всему, что пахнет едой — и неведомый путник (а кто же ещё мог устроить себе ночлег в старых развалинах?) предусмотрительно повесил свою поклажу на железный стержень, торчавший из стены достаточно высоко. Однако кота это не остановило. Скорее всего, он прыгал на этот мешок до тех пор, пока лямка не оборвалась, и желанная добыча не оказалась на полу. Разгрызть кожаные завязки было тоже делом времени... Добившись своего, котяра выудил из мешка завёрнутую в тряпицу солидную копчёную колбасу и ко времени появления хозяйки и её нового знакомого успел умять почти треть ароматной снеди.

— Ах ты мерзавец! — вскричала девушка. — Ты что же это делаешь, скотина?! Какой-то бедняк, наверное, несчастный бродяга, который нашёл себе приют в этих развалинах, припрятал немного еды, а ты, дрянь этакая, его ограбил! Да я тебя!..

— Стойте, стойте! — остановил Луи разгневанную красавицу. — Конечно, поступок кота предосудителен, однако он, во-первых, не виноват, что его так нарекли. Или вы не слыхали, что имя влияет на характер? Мало того, что у зверя была врождённая тяга к разбою, так его за это ещё и назвали именем разбойника! Скажите спасибо, что он никого не режет! А во-вторых, уж не знаю, какой бедный и жалкий бродяга может позволить себе зайти в мясную лавку и купить такую колбасу... Мне в моём родовом замке такой не подадут. Да и мешок у него не тряпочный, а из отличной кожи — такие мешки рыцари берут в поход — бродяга его давно бы проел или пропил!

— Значит... Значит, вы думаете?.. — в голосе девушки теперь была тревога.

— Думаю, что мы нашли убежище какого-нибудь лесного грабителя, мадам. Правда, в одиночку они обычно не ходят и не промышляют, но, может быть, этот отбился от своей шайки. А может, у него какие-то свои цели в этих местах. Или он кого-то ждёт. Странно, очень странно!

— Идёмте-ка отсюда! — кажется, отвага незнакомки всё же была не беспредельна. — Мне вовсе не хочется столкнуться с хозяином этого шалаша. Эй, Саладин, пошли!

С этими словами она ухватила кота поперёк туловища и прижала к себе. Саладо не выпустил изо рта колбасы, а потому не смог и завопить, из его утробы вырвался лишь глухой негодующий рёв.

Что до Луи, то его вдруг заинтересовал полураскрытый мешок неведомого бродяги либо грабителя. Что-то странно блеснуло в нём, и молодой человек, наклонившись, сунул в мешок руку (в конце концов, ведь не он раскрыл его!) Через несколько мгновений рыцарь выпрямился, держа в руке небольшой кривой кинжал в замысловато украшенных ножнах и плоскую серебряную коробочку с выпуклой крышкой.

— Что это? — спросила, сразу заинтересовавшись, девушка. — Какой необычный нож!

— Нож-то сарацинский! — задумчиво произнёс Шато-Крайон, осторожно обнажая оружие и рассматривая его в полосе солнечного света. Хм! Острый, будто бритва...

— А что за странные бороздки вдоль лезвия, до самого конца?

— Я видел такие. Там, в Киликии, где завершил свой поход Фридрих Барбаросса. Один армянский князь[11]

привёз кинжал в подарок императору и рассказал, что турки и сарацины смачивают эти клинки ядом — благодаря бороздкам яд долго держится на лезвии.

— Ой! — ахнула красавица, ещё сильнее сжимая кота, который барахтался в её руках, но не желал выпускать недоеденную колбасу. — А... а этот кинжал не отравлен?

— Откуда же мне знать? Разве что проверить на Саладине, но, боюсь, вы мне никогда этого не простите! Однако, коробочка, пожалуй, ещё интереснее!

С этими словами он не без усилия поднял крышку крохотной шкатулки. Она была на две трети наполнена маленькими зеленоватыми шариками. Луи взял один из них, потёр между пальцев, понюхал, лизнул и что есть силы сплюнул.

— Так и есть!

— Это яд? — в широко раскрытых глазах девушки появился ужас.

— Вообще говоря, почти что яд, — ответил граф шато-Крайон. — Правда, от него не умирают. По крайней мере, от небольших его доз. В Антиохии мне даже случилось попробовать это, и я потом долго не мог понять, что творится с моей головой... Говорят, несколько крестоносцев умерли от этого. Арабы и турки зовут его «хашиш». Это — дурман, с помощью которого магометане вызывают у себя адские видения, призывают дьявола и творят заклинания. Но с собой его обычно не возят. Никто, кроме... О, Боже, но откуда же они могли взяться здесь, во Франции?!

— Святая Мария! Вы пугаете меня, рыцарь! Кто «они»?

Луи пожал плечами, как можно аккуратнее закрыл коробку и осторожно убрал её обратно в мешок вместе с кривым кинжалом.