Ричард Львиное Сердце

— Мне рассказывал о них мой молочный брат Эдгар. Его прадедом был один знаменитый рыцарь, которому во время первого крестового похода пришлось сражаться с сарацинскими демонами — ассасинами. Их боятся даже магометанские князья и султаны. Это таинственное воинство, обитающее где-то в горах, то ли в Аравии, то ли ещё где-то. Называют их «хашшишины», по-нашему, ассасины, из-за того, что они всё время возбуждают себя дурманом, который даёт им отвагу и презрение к смерти. Они считают себя единственными верными слугами пророка Магомета, и всех, кто, по их мнению, плохо ему служит, убивают...

— Я тоже о них слыхала! — голос девушки задрожал, кажется, она готова была в ужасе убежать, но любопытство ещё удерживало её на месте. — Я... Мой дядя их видел! Он ведь тоже участвовал в крестовом походе, он только недавно вернулся из Палестины. И он рассказывал об ассасинах... Они служат Старцу горы, а он считает себя новым пророком и повелевает жизнью и смертью своих подданных, приказывая им убивать всех неугодных. Но... Мессир граф! Вы же не хотите сказать, что здесь, у нас, объявились ассасины?!

Молодой человек открыл рот, чтобы ответить, как вдруг застыл, чутко вслушиваясь.

— Сюда идут! — прошептал он.

— О, Боже! А если... это они?! Что же нам делать?!

Шорох осторожных шагов доносился из-за стены, не с той стороны, откуда проникли в развалины мельницы Луи и его спутница, а со стороны высохшего русла, ставшего глубоким оврагом. К этому оврагу примыкала внешняя стена дома мельника, и в ней виднелся пролом, через который вполне можно было войти, следовало только как следует пригнуться.

Луи с досадой подумал о том, что, отправляясь на поиски кота, не захватил с собой арбалета, оставив его на седле абиссинца. Меч рыцарь, разумеется, тоже не брал на охоту, и сейчас его единственным оружием оставался кинжал, висевший в ножнах у пояса. Тем не менее, граф Шато-Крайон нисколько не боялся встречи с загадочным обитателем развалин, он был уже испытанным бойцом, и мысль о возможной схватке даже обрадовала его. Однако тут же он подумал, что незнакомца хорошо бы вначале как следует разглядеть. И уже в самый последний момент Луи услыхал неясные голоса и понял: к тайному убежищу идут по крайней мере двое. А раз так, то можно и послушать, о чём они говорят!

Юноша довольно бесцеремонно обхватил талию девушки и толкнул её за зелёную завесу кустов жимолости, тут же нырнув туда и сам. Он приложил палец ко рту, одновременно осторожно отобрав у своей спутницы кота. Луи не собирался давать Саладину свободу, просто решил, что сам скорее с ним справится. Колбаса всё ещё торчала из пасти обжоры, и тот не мог замяукать, не бросив своей добычи.

Кусты надёжно скрыли молодых людей, но сами они сквозь просветы ветвей отлично видели и проём в стене, и примитивную палатку, и валявшийся на земле мешок.

В проёме возникла сперва одна, затем другая тёмная тень, и два человека проскользнули в дом мельника. Первый из них был рослый мужчина в довольно богатой одежде французского покроя. Его лицо, тонкое, нервное, наполовину скрывал опущенный капюшон плаща. Правда, плащом это одеяние можно было назвать разве что в насмешку — то был один из вошедших недавно в моду куцых плащиков, что закрывали только плечи, не спасая ни от дождя, ни от холода, зато кокетливо открывая всю остальную одежду. Этот человек был уж точно не бродяга и не разбойник, хотя у пояса его висел меч, а за плечами были лук и колчан.

Спутником его оказался невысокий смуглый молодой человек, одетый в чёрную полотняную куртку, под которой в полосе солнечного света тускло блеснул металл кольчуги. Ниже, однако, были обычные суконные штаны и сапоги из хорошей мягкой кожи. На голове смуглого красовалась кожаная шапочка, украшенная несколькими короткими перьями, из-под которой пышным облаком выбивались густые мелко вьющиеся чёрные волосы. Они обрамляли округлое, почти безбородое лицо, на котором выделялись полные тёмно-красные губы и чёрная черта густых сросшихся бровей. Глаза, близкопосаженные, небольшие, были едва видны в глубоких глазных впадинах. Странное лицо, которое можно было счесть лицом уроженца Южной Франции либо Италии, но можно было принять его обладателя и за подлинного сына Востока. В пользу последнего говорил и запах, который исходил от него — необычная пряная смесь мускуса и ещё каких-то благовоний, которые в христианских странах обычно употребляют только женщины.

Они вошли, осмотрелись и неторопливо подошли к устроенной возле дальней стены палатке.

В это время мохнатый Саладин упёрся обеими лапами в грудь Луи, и тот едва не вскрикнул, так резко вцепился в него котище своими острыми, будто бритвы, когтями. Упрямый чревоугодник пытался пристроить на груди рыцаря колбасу, чтобы продолжить свой пир, хотя бы и оставаясь навесу.