Ричард Львиное Сердце: Поющий король

Послы вернулись снова ни с чем, и боевые действия возобновились. В тот же день в лагерь под Акрой пришли войска, ведомые Конрадом Монферратским. Численность нападающих на Сен-Жан-д’Акр крестоносцев стала такою, какою не была никогда за все два года тяжелой и трудной осады. Теперь уже ни у кого не оставалось сомнения, что город обречен и если не считанные часы, то считанные дни остаются до его взятия. Одиннадцатого июля наконец было заключено соглашение о сдаче Акры. Начальники крепости подписали условия, выдвинутые Ричардом и Филиппом-Августом: город целиком и полностью отдавался в руки крестоносцев со всем своим серебром, золотом, оружием, продовольствием, кораблями, лошадьми, скотом. Жители города имели право покинуть Акру с небольшим количеством скарба, но не раньше, чем Саладин передаст Ричарду и Филиппу Честной Крест, полторы тысячи пленников-христиан и двести тысяч безантов. Гарнизон крепости освобождался, за исключением сотни самых знатных военачальников, в число которых попадали Каракуш и его правая рука Маштуб. Братьев Саладина Ричард приказал отпустить. Все мусульмане, которые должны были остаться в Акре, объявлялись заложниками до тех пор, пока Саладин не выполнит все условия.

Торжественный день наступил. Ранним теплым утром двенадцатого июля ворота города распахнулись и крестоносцы стали входить в Иерусалим-сюр-мер. Первыми вошли полки Конрада Монферратского. Затем двинулись французы Филиппа-Августа, который сумел-таки доказать, что, покуда Ричард был свален леонардией, именно он, Филипп-Август, добился такого мощного обложения города крестоносным воинством. Австрийский герцог Леопольд фон Остеррайх, пользуясь дружбой с Филиппом-Августом, сумел провести своих австрийцев вместе с французами короля Франции. И лишь после этого в Иерусалим-сюр-мер вошел Ричард верхом на своем великолепном Фовеле. Не боясь гнева епископа Бове, он высоко вздымал над собой знамя с Чашей Святого Грааля и надписью о том, кто сможет увидеть Бога.

Странно, но он почему-то не чувствовал той радости, о которой так долго мечтал. Первые дни под стенами Сен-Жан-д’Акра были гораздо счастливее, чем сей великий день торжества крестоносного воинства. Оттого ли, что рядом не было Беренгарии? Или оттого, что Ричард немного разочаровался в Саладине?

Кстати, Саладин поначалу разъярился, узнав, на каких условиях Каракуш согласился сдать крепость, и лишь сегодня на грамоте о соглашении появилась подпись египетского султана. Лагерь Саладина за рекой Бел спешно снимался, и было известно, что сам султан уже ускакал в Галилею.

«Вот было бы здорово сейчас повстречаться с Саладином! Какова была бы беседа?» Об этом думал Ричард, вступая в завоеванную Акру.

— Взгляните, эн Ришар! — прервал его мысли граф де Дрё. — Австрияки уже водрузили свое знамя над одним из лучших домов Сен-Жан-д’Акра. Воевать не воевали, а как лучшие жилища себе отхватывать, так тут они впереди всех!

— Нет, это уж ни в какие мезуры не лезет! — засмеялся Ричард. — Хорош же Леопольд! А ну-ка, отбить этот дом у австрийцев да взять его себе. Мне он нравится. Может, я сам захочу в нем разместиться.

И рыцари короля Англии пошли в бой с австрийцами, которые, впрочем, недолго обороняли захваченное строение, очень скоро серебристое знамя с черным австрийским орлом слетело с крыши дома и на его место водрузилось белое полотнище с красным крестом Святого Георгия, а в одном из окон высунулся флаг с Чашей. Тотчас появился и сам Леопольд.

— Как это понимайт? — закричал он, вне себя от ярости.

— А так, что австрийское знамя еще не настолько прославилось, чтобы реять на одной из самых высоких крыш, — невозмутимо отвечал Ричард.

— Ви есть обидчик! — заморгал глазами Леопольд. — Я найду дорогу к вашему проучению.

Он приказал своим людям поднять с земли опозоренное знамя Австрийской марки, и на том стычка окончилась, хотя все ждали, что поединка между Ричардом и Леопольдом не миновать.

— И всё? — разочарованно промолвил король Англии. — А у меня уж так чесались руки вломить ему.

— Я буду драться за честь австрийского стяга! — вдруг раздался голос, и некий рыцарь на вороном коне выехал и встал перед Ричардом.

— Кто ты, достойнейший? — спросил его король Львиное Сердце.

— Я венгерский леведь[76]

Ласло Вадьоношхази, — отвечал тот. — Кроме того, я рыцарь ордена тамплиеров.

— В каком чине? — спросил граф Глостер.

— В чине комбатанта.

— Звание невелико, — усмехнулся Ричард. — Но оно восполняется пылом и дерзостью. Я готов принять вызов. Угудеусь! Копье!

Разъехавшись на положенное расстояние, соперники опустили забрала и, когда Глостер махнул рукой, пришпорили коней и устремились друг на друга с копьями наперевес. Удар получился такой сильный, что на копье Ричарда треснула чашка, но сам ланс остался в руке, а король — в седле, чего нельзя было сказать про комбатанта Вадьоношхази. Он-то в седле не удержался и с громким треском упал на мостовую. Упал и лежал неподвижно. Когда к нему подошли, оказалось, что бедный юноша мертв.