Рифейские горы

При этих словах Ирида аж задохнулась от возмущения.

— Дети рождаются не по приказу, а по воле богов, — возразила мгновенно ослабевшим голосом. — И дети, и любовь — это дар! Его ещё заслужить нужно. Никто не в праве приказать кому-то любить или не любить. Никакой могущественный господин… — Голос её сник до шёпота.

Кэйдар насмешливо фыркнул в ответ на её слова.

— Видел я эту любовь! — Презрительно изогнул губы, вспомнив вдруг свою сестру. — Всё одно — глупость! Люди делают дурные поступки, а потом объясняют всё какой-то там любовью. Смешно!

Ирида в ответ плечами пожала, спорить она сейчас не хотела. И всё равно сказала:

— Есть же любовь родительская… Да и дети любят своих родителей…

— От тебя ли такое слышать? — усмехнулся Кэйдар. — После всего…

Всё те же старые упрёки. Ничего другого он придумать не может. Ждёт, что я начну кричать, оправдываться, а он потом накажет за дерзость.

— Да, признаю́, я ненавидела его раньше. И вы знаете, почему. Но теперь знаю: Тирон — больше мой сын, чем ваш, господин. Пять месяцев почти мы вместе были, нам никто не нужен был. Он и сейчас меня больше любит…

— Что? Что за чушь? — Кэйдар не разозлился — рассмеялся. — Какая глупость! Ты сама хоть понимаешь, что болтаешь? Украла у меня моего сына! Вытравить его столько раз пыталась! А теперь ещё я такой-этакий! Отлично, нечего сказать! Да не было бы его, твоего Тирона, если б не я!

— Был бы от законного мужа, от Айвара! — Небрежно пожала плечами Ирида. — При любом отце — это мой ребёнок…

— А вот тут ты со своим варваром не угадала! — Кэйдар смерил Ириду раздражённым взглядом. — Думаешь, я жить его оставлю? Специально для тебя! Он в своих горах останется… Волкам на радость! А я вернусь, я с тобой рядом буду. Зря надеешься…

— А как же жена ваша? Она не потерпит…

— А кто её спрашивать собрался? — Кэйдар рассмеялся. — «Жена да во всём подчиняется мужу!»- процитировал строку из свода законов, по которому жили все аэлы.

— А я слышала… Говорят, что вы…

— Кто что говорит? Имена? — Кэйдар решительно повернулся к ней всем телом. — Болтунов и сплетников я накажу сам! Лично!

Ирида не ответила, закусив губу, опустила голову, отвернулась, возвращая в кроватку сонно засопевшего Тирона.

— Всех всё равно молчать не заставишь, — возразила шёпотом, подняв глаза на Кэйдара. — И уж, тем более, думать… Откуда вы, например, можете знать, что я думаю, глядя на вас. Даже сейчас вот…

— Да какая мне разница?!.. — воскликнул Кэйдар и тут же примолк, не договорил — Ирида приложила указательный палец к губам, призывая молчать, и он неожиданно подчинился.

— Он весь день всё как-то беспокоился, засыпал плохо, и сейчас, как видите… — объяснила Ирида. Голос её едва-едва шелестел, на лице была печать трогательной материнской заботы и совсем не было страха перед господином, будто она чувствовала, что не может он ей ничего сделать, даже за эту проклятую рубашку не знает, как наказать.

— Я принёс ему тут… — Кэйдар тоже перешёл на шёпот, говорил неохотно, будто долго набирался решительности или боялся быть непонятым. — У него среди игрушек нет ни одной погремушки. — И протянул одну, принесённую с собой, вытащил её из складок паттия, из-за пояса на спине. Протянул осторожно, чтоб не зазвенели бойкие горошины.

Ирида с большим трудом подавила в себе вздох изумления. Никогда ещё она не видела такого выражения на лице своего господина: ласковая заботливость и опасение, что его неправильно поймут. Пряча понимающую улыбку в уголках губ, Ирида так же осторожно приняла в обе руки игрушку.

Обычная погремушка: три стебелька разной длины на одной палочке, а на каждом расписанный простенькими зигзагами и точками полый шар засушенного на солнце земляного ореха. Орешки, оставленные внутри, высыхали тоже, а потом, перекатываясь, стучали о тонкие стенки.

Это была обыкновенная вайдарская погремушка. Такая была и у Ириды в детстве, такими многие дети играют, и виэлийские, и вайдарские, и дети аэлов, оказываются, тоже.

— Это ещё моя… — неохотно пояснил Кэйдар, уже жалея о своём поступке. — Осталась от матери… Нашёл её сегодня утром у себя среди вещей…

Он отвернулся, отошёл к двери, спиной чувствуя взгляд Ириды. Ждал её насмешки, её презрения, но не дождался и вышел.

Ирида достаточно хорошо знала этого самолюбивого человека с трудным характером и тяжёлым взглядом, господина Кэйдара. Но сейчас, глядя на немую погремушку в своих руках, с огромным трудом осознавала для себя, что и он, этот ненавистный ей опасный человек тоже когда-то был ребёнком. Таким же маленьким мальчиком, как и её Тирон сейчас. У него тоже была мать, которая тоже любила его, тоже заботилась о нём, жила ради него.

Вайдарка Варна!

Ирида очень мало знала про всё это, слышала, что она умерла очень рано, а сын её, аэл-полукровка, вряд ли рос с рождения как будущий Наследник.