Ригведа

Для содержания и стиля.брахман, как отмечает Я. Гонда ³³, в целом характерно широкое использование рядов отождествлений элементов ритуала и феноменального мира, в результате чего одно понятие постоянно выступает как форма (тира) другого. Обыгрывание различных классификаций, в том числе нумерических, лежит в основе брахманической ортодоксальной науки. Нередко эти отождествления приобретают характер «магической эквивалентности», что сближает их с учением упанишад. Типичная формула брахман: «Кто так знает» (т. е. знает «закон» этой эквивалентности), приобретает всевозможные блага

³⁴. Широко применяется также псевдонаучное этимологизирование для объяснения определенных понятий. Брахманы представляют наибольший интерес как памятники, отражающие в описании ритуалов некоторые очень архаичные модели, как самостоятельный этап древнеиндийской религиозной и философской мысли и, наконец, как очень важный источник для воссоздания исторических реалий.

С точки зрения художественной литературы, брахманы ценны теми мифами и легендами, которые в них излагаются (особенно в Шат. и Джайм. Брахманах), как, например, о Пуруравасе и Урваши (ср. пьесу Калидасы «Викраморваши»); о Бхарате — сыне царя Душьянты и нимфе Шакун-тале (ср. «Шакунталу» Калидасы); о Ману и всемирном потопе, от которого его спасла рыба; о Шунахшепе, которого отец хотел принести в жертву ³⁵ и многие другие. Для интерпретации РВ эти брахманпческие легенды часто оказываются ценнейшим источником, потому что ряд этих мифов известен еще в РВ, но там они не излагаются, а только упоминаются, в то время как в брахманах они последовательно излагаются (ср. гимн-диалог Пурураваса и Урвашп X, 95 или дважды мелькающее в гимнах имя Шунахшепы, о котором говорится, что он закован пли привязан к жертвенному столбу, и что спас его Варуна или Агни, а как и почему все это произошло, становится известным из Айт. Бр. 7, 13—18. Правда, все эти мифы в брахманах получают исключительно ритуальное истолкование, наконец, могут встречаться разные варианты сюжета в РВ и в брахманах, но тем не менее без брахман текст РВ остается непонятным.

Заключительной частью брахман, примыкающих к той пли иной сам-хите, являются араньяки {агатгуака

букв, «лесной [текст]») — эзотерические тексты, предназначенные для изучения в одиночестве отшельниками в лесу. Они содержат символические и метафизические пояснения к ритуалу, весьма близкие по духу к упанишадам. Араньяки представляют собой переходную ступень между брахманами и упанишадами.

Подобно тому, как брахманы заключаются араньяками, те в свою очередь завершаются упанишадами. Упанишады (upanhad букв, «усаживание рядом», т. е. у ног учителя) представляют собой сокровенное учение, которое учитель втайне передает одному посвященному ученику.

Согласно поздней индийской традиции, каждый из классов ведийских текстов соотносится с одной из четырех стадий жизни (dqrama) ортодоксального индуса (прежде всего брахмана): веды — со стадией ученика-брахмачарина

{brahmacdrin), изучающего их; брахманы — со стадией домохозяина {grhastha), руководствующегося ими при совершении обрядов; араньяки — со стадией лесного отшельника (udnaprastha)

и упанишады — со стадией нищего аскета, отказавшегося от всех мирских благ (samnydsin). Слово самхита в расширенном понимании включает в себя не только веду, но и принадлежащие ей брахманы, араньяки, упанишады. В результате вся огромная ведийская литература может быть представлена как четыре таких самхиты.

Упанишады создавались, вероятно, в VIII—VII вв. до н. э. Наиболее древними являются Брихадараньяка — (Brhaddranyaka) к Шат.-Бр.; Чхандогья — (Chandogya) к Чханд.-Бр., принадлежащей СВ; Тайттирия, Айтарея, Каушитака, примыкающие к одноименным брахманам, и Кена-упанишада, относящаяся к школе СВ. Кроме них существует ряд поздних упанишад, из них наиболее значительна по содержанию Иша-упани-шад (Тда), относимая к Белой ЯВ. Самые древние упанишады прозаические, Кена наполовину стихотворная, из более поздних упанишад одни выдержаны в стихах, другие в прозе.