Рихард Феникс. Море. Книга 3

Разговор со старейшиной, на который она пригласила мальчика два дня тому назад, был долгим и неспешным. И Алек, выйдя из домика на окраине Скрытой деревни, вновь и вновь вспоминал вопросы и ответы. Не верил, но кусал себя за костяшки пальцев, до боли наматывал косу на кулак, старался не плакать, держался из врождённого упрямства. Сморщённое тёмное личико с запавшими золотыми глазами так и стояло в памяти, в ушах древней легендой журчали слова:

— Знаешь ли ты предания о Детях богов? Нет? Тогда слушай…

— Знаешь ли ты о детях Гэньшти-Кхаса, земли нашей? И отчего волосы твои красные, как кровь? Нет? Тогда я поведаю тебе о том…

И он слушал, молчаливо внимал, сидя истуканчиком напротив маленькой древней старушки.

Она рассказала и про себя: что у матери своей, Джайи — последней из племени Фениксов Искр Песков, — была поздней и единственной дочерью; что Джайя и три её сестры из разных фениксовых племён были собраны для того, чтобы встретить богиню Эньчцках после пробуждения и провести особый ритуал. И для него нужны будут бессмертный, истинный Чародей, прорицательница из рода Боа-Пересмешников, один из Ангуис, четыре хранителя от Фениксов и кровь земли — истинный радонасец с алыми волосами. Что особенности этого ритуала ей не удалось разузнать — они скрыты в песках пустыни Нархейм, — но одно было известно точно…

— Я не хочу тебя обманывать, мой мальчик, — говорила старая Йарджа, — но ты или кто ещё из твоего рода с такими же волосами должен быть принесён в жертву в вулкане Штрехнан, иначе дети Солнца прогневаются после пробуждения и изничтожат своих потомков — тысячи жизней против одной. А взамен никакого божественного гнёта, и все потомки Радонаса обретут чистые, способные любить сердца, а не алкать крови, не устраивать жатвы. Об этом было сказано на древней скрижали, которая хранится вместе с серединой плиты-календаря в городе Солнца, Виллему, близ того вулкана. Пуп земли — так мы его называем.

Алек, оцепенев, слушал старейшину. Не веря, не желая во всё это верить. Но лишь одно подсказывало, что всё это правда: старейшина откуда-то знала, что после стрижки волосы его отрастали быстрее обычного; что с кончиков шла горячая кровь, а отрезанные волоски мигом чернели и распадались пеплом. Никто не знал этого, но она… «Может, попробовала, пока я там валялся без сознания?» — в панике думал он, но сердце подсказывало, что он ошибался, иначе бы почувствовал. Он всегда чувствовал, когда срезали хотя бы волосок: от этого долго стоял звон в ушах, а потом могло весь день тошнить. Он сжимался в комок под жалостливым взглядом старейшины и вспоминал, как отец принудительно обривал его волосы в детстве каждый проклятый день.

— Прошло столько лет, как истинный наследник престола Радонаса, Цевер, покинул свой дом и обзавёлся детьми на чужбине. И потомки братьев его всё время рыщут, их ищут.

— Зачем?

— Ты не догадываешься, мой мальчик?

Алек не знал, каким местом думает знать, а уж чужеземная и подавно, но даже у него под печальным взглядом старейшины появились некоторые мыслишки. И старая Йарджа не пощадила его — подтвердила:

— Чтобы убрать с пути навсегда, удостовериться, что больше некому будет претендовать на трон.

— Какая чушь, — мотнул головой Алек. Эти побасенки его не касались, так чего ради весь этот разговор⁈

— И как тебя Тени не сдали радонасцам, когда наносили клейма — ума не приложу⁈ Ведь в Лагенфордских газетах периодически писали о розыске людей с такими, как у тебя, приметными волосами.

— Не видели. Мне разрешили не снимать повязку с головы до момента казни.

— Повезло.

— Да всё равно как-то, — покривил душой Алек.

Старейшина спросила про призыв, про точную дату, подсчитала на пальцах, вздохнула:

— Скоро… Сожалею, что тебя заберут.

Мальчик отвёл взгляд. Ему очень нравилось в Скрытой деревне, но всё же сказал:

— Надеюсь, обещания своего Рихард не забыл.

— Если нет — оставайся. Тут твой дом. Мы тебя сохраним, защитим ото всех, обучим…

«И сидеть мне тут, как в клетке, всю жизнь», — думал Алек, разрываясь между желанием увидеть разные места, начать новую жизнь и остаться в ограниченном, но надёжном мирке. Старейшина ласково улыбнулась, обняла его, как родного, погладила, прошептала:

— Поглядим. Но помни, что здесь тебе рады, мой мальчик. Всегда-всегда возвращайся сюда и в горе, и в радости. — И добавила, когда раскрыла объятья: — И, если тебя всё-таки у меня заберут, прошу, береги Мару!

Алек не смог бы отказать в этой просьбе, даже если бы захотел. Ведь здесь его приняли, признали своим. И Скрытая деревня уже в мыслях звучала как «Дом».

Глава 72

Горячие головы

Рихард

Морская охота не задалась.