Рихард Феникс. Море. Книга 3

— Йон-Шу, — начал Нолан, подумал: «Ты прокололся!» — приблизился и сказал: — тогда, после представления, ваша племянница помогла моему сыну. Невероятным образом она смогла излечить его раны и вернуть силы в считанные секунды. Но личный лекарь вашей семьи принёс нам планы вашего с братом выздоровления после нападения. Почему же принцесса Теней не помогла своим родным? И откуда у Тени столь не свойственные ей способности? Вы не можете никого излечить. Ваши силы действуют иначе.

— Урмё, откройте эту дверь, мне пора позаботиться о безопасности леди Ксении Сорган, — ускользнул от ответа Йон-шу, скрывая глаза под низко надвинутым козырьком форменной шапки.

— Конечно-конечно, — засуетился Урмё, покашливая в кулак и бряцая ключами.

Дверь с тихим вздохом несмазанных петель распахнулась. Сразу за ней была густая тень тополя. Йон-Шу остановился на её границе, обернулся к детективам и всё же удосужился сказать:

— Мэр знает всё. Но наверняка не помнит. — И, ступив в тень, исчез.

Урмё с меланхоличным видом закрыл дверь на замок и, насвистывая, сунув руки в карманы штанов, направился в противоположную сторону. Нолан — за ним.

— Как ты узнал, на что надо давить? — спросил старший детектив, когда младший его догнал на широкой улице.

— Мне бы тоже стало больно и захотелось поскорее стряхнуть назойливых вопрошающих, если бы разговор коснулся моих младших родственников. Я не понимаю одного, Урмё, почему ты знал, что Йон-Шу явится именно сюда, почему ты не удивился его словам, почему ты не настоял на его допросе? Почему ты, бездна тебя возьми, ничего мне не сказал?

— Это уже не одно, а четыре, друг мой Нолан… — И он наконец-то посмотрел на напарника испытующим, отчаянным взглядом.

— Ты знал всё с самого начала? — поразмыслив, спросил Феникс. — Так кто кукловод?

— Ты уже знаешь. Осталось лишь понять зачем.

— Зачем — что? — вскрикнул Нолан, хватаясь за голову. — Ты в сговоре с тем, кто всё это организовал? Ты знаешь, где Филиппа? Почему привлекли Чиёна? Что вообще здесь происходит, Урмё?

— О, нет. Я просто хотел вернуть былые деньки, работать вместе с тобой, как раньше, ужинать в нашей любимой забегаловке, раскручивать сложные дела. Маленькая прихоть неизлечимо больного человека. — И он резко ускорил шаг.

— Что ты несёшь? — Нолан догнал его, развернул к себе, впечатал в стену между торговых палаток.

— Некоторые болезни, мой любимый, драгоценный друг, передаются по наследству. И меня, увы, не минула участь сия. Этой зимой я был в университете на публичных слушаниях, где Ксения защищала свою работу. Да, ту самую, из-за которой сейчас бунтуют студенты, хотя тогда все были на её стороне. И после защиты мы с ней разговорились. Она спросила, есть ли у меня знакомый из Фениксов, который мог бы… Мог бы помочь в её проекте. Да, вопроса о наследственных болезнях это не снимало, но вот дать шанс детям появляться — уже дорогого стоит…

Нолан слушал, затаив дыхание. Он не мог подобрать слов. Назвать Урмё предателем не поворачивался язык.

— И тогда, — продолжал старший детектив, глядя за спину Фениксу на текущий людской поток, — я пошёл на поклон к нашему мэру… Знаешь, у него ведь нет детей. Он стал для малышки принцессы Теней почти что дедушкой. И вот они сидели на ковре и строили из деревянных палочек замок, а я в этот момент рассказывал про Ксению, про тебя, про себя, про нас… И попросил мэра при любой удобной возможности вернуть тебя мне на службу. И тот согласился. Знаешь, так просто взял и согласился. И девочка эта, Хайна, запросто сказала, что тогдашний второй советник выглядит слишком уставшим для своей должности… Три месяца прошло. И вот ты здесь, со мной. Фениксы — часть Лагенфорда, Гурджег в совете. Радоваться надо, друг мой Нолан. Ты что, не рад?

— Чем… Нет. Сколько тебе осталось, Урмё? — просипел Нолан.

— Года три-четыре, если ничего не случится. Мне было плевать, что и как произойдёт. Главное, чтобы ты был рядом. Прости.

— Подожди… Стой! — Феникс выдохнул, выбросил в бездну все мысли о расследовании, прикинул и с надеждой предложил: — Может, мой отец поможет? Ты знаешь, Урмё, он сильный лекарь.

— Не-а. А ты знаешь, Нолан, сколько раз твоя жена была в Лагенфорде?

Феникс оторопел. Краска схлынула с лица, на скулах вздулись желваки. Урмё усмехнулся, запрокинул голову, глянул в небо, протянув невозможно долгую паузу, открыто посмотрел на стоящего перед ним, закипающего от ревности, мужчину, стряхнул с его куртки молодой листочек, сказал:

— Три. Всего три раза Олли была в Лагенфорде. В последний она ездила к тебе в камеру. В первый — когда вы выбирали одежду для своего новорождённого сына. А во второй я послал за ней экипаж. За ней и твоим отцом Педро. Я был в отчаянии, Нолан. Никто не мог мне помочь. Я умирал. Я умираю. И с каждым годом всё быстрее. Они, твои жена и отец испробовали всё. Не помогли.

— Когда это было? — просипел Нолан.

— Четыре года назад. У меня тогда было паршивое дело в начале лета…

— Они мне ничего не сказали…

— Ещё бы. Лекарские тайны хранятся за более крепкими замками, чем детективные.

— И не помогли?

— Не-а…

— А ты почему молчал?